с Татьяной Антонян беседует Наталия Ермильченко

— Тут у меня две дамы сидят из Фонда «Урания», — сообщил в телефонную трубку представитель Совречфлота. — Что? Да нет, они плутонием не торгуют…

Было лето 1995 года. С пароходством велись переговоры о проведении Международного конгресса «Урании». И Конгресс был уже четвертым по счету, и работал над собранием сочинений Даниила Андреева, названный его именем фонд, и не первый уже год выпускало книжную серию «Антология Урании» издательство…

А пять лет назад был только журнал — первый в нашей стране астрологический журнал. Рожденное под знаком Стрельца, это юпитерианское издание кинулось догонять горизонт. Мир «Урании» вобрал психологию, литературу, историю культуры, религиозные течения… Почему?» — удивлялся не поспевающий за ним астрологический читатель.

— Почему? — спросила я у Татьяны Антонян.

— Мы хотим научиться видеть мир как целое, а не выхватывать из него отдельные кусочки. Такое восприятие мира можно назвать голографическим. В чем особенность голограммы? В том, что каждая ее часть, какой бы маленькой она ни была, отражает Целое. Реализовать голографический принцип в журнале — сложная задача, и сейчас, по прошествии пяти лет, мы еще только на Пути к ее разрешению…

— Так что же было пять лет тому назад?

— У меня в I доме гороскопа Уран, — рассказывает Татьяна Антонян. — И Уран «отвечает» за все виды деятельности, которыми я в своей жизни занималась. По образованию я — оптик, специалист по голографии. Голография и оптические волны связаны с Ураном.

Десять лет я работала в редакции журнала, посвященного проблемам изобретательства. Изобретательство тоже в ведении Урана.

А потом я совершенно неожиданно для себя начала заниматься астрологией, и с того времени пыталась соединить все свои предыдущие знания в качестве редактора этого журнала. Когда я начинала делать журнал, названия еще не было. Но в какой-то момент, когда меня спросили, как он будет называться, я сказала: «Урания». Я думала тогда не о легендах и мифах Древней Греции. (Кстати, самое емкое определение для Урании из всех, что я встречала, — «муза наук, связанных с Небом».) Я связала это имя со стихотворением Иосифа Бродского, с его сонетом к Урании…

Журнал, названный именем музы, может рассчитывать лишь на тех, кто в угаре дорогостоящих будней еще дает себе труд смотреть в небо, кто не верит, что жизнь — «дар напрасный, дар случайный», кто пытается осмыслить ее превратности и улыбки, «вписаться» в нее гармонично. Это — журнал для «белых ворон» нашего прагматического времени…

— Символ журнала был придуман тогда же?

— В основе его — символ астероида Урания. Все происходило в очень короткое время — летом 1990 года. Символ астероида я нашла в справочнике и решила, что надо бы его использовать.

И тут же пришли рубрики: «Урания представляет», «Мир Урании»… Я только успевала записывать их названия. А потом в какой-то момент увидела, как более короткая сторона поперечной дуги символа астероида вытягивается, получаются «руки», и за значком явственно, но как бы на втором плане проступает женская фигура…

Я долго пыталась объяснить художнице, которая работала тогда над оформлением, чего же я хочу, а она все порывалась изобразить музу со свитком. А потом приехал из Санкт-Петербурга Никита Скородум — замечательный человек, и астролог, и художник. Он понял меня с полуслова и нарисовал практически точно то, что я пыталась передать.

Поэт отдал бы полжизни за тот удивительный мистический опыт, что выпал Татьяне: она увидела Музу. Очевидно, Муза увидела Татьяну несколькими месяцами раньше.

— Наверное, самым драматическим событием из тех, что связаны с журналом, было благословение, которое я получила в начале лета 1990 года. Я не имела ни малейшего представления о том, каким должен быть журнал, и ожидала, что мне велят не заниматься такими глупостями, как астрологическое издание. Но человек, к которому я тогда попала, православный монах, сказал мне удивительную вещь: «Конечно, в астрологии я ничего не понимаю». Потом подумал и прибавил: «Но, с другой стороны, все со всем связано. Ты в Бога веришь?» «Верю», — ответила я. «Ну вот, ты и показывай, что Бог, он — там, — и он показал куда-то вверх, — а астрология — здесь». И он провел рукой на уровне своей груди. Я тогда сказала: «Но ведь астрология опасна. В ней много искушений…» На что он мне ответил: «Ну вот, ты и показывай. А если ты этого не покажешь, то другие все покажут совсем по- другому. Как зовут твой журнал?» И я неожиданно для себя сказала: «Урания». Монах благословил меня со словами: «Ну иди и скажи им там, что я благословляю». И я ушла в полном недоумении, не зная, кому и почему я должна об этом говорить. Но сейчас я понимаю, что это событие было самым важным для меня за последние пять с лишним лет.

«В младенчестве моем она меня хранила…» Эта пушкинская строчка из стихотворения о музе могла бы стать эпиграфом к истории журнала.

— Первые три номера я фактически сделала одна, то, что их удалось издать, — чудо. Уже готов был макет первого номера, а ни денег, ни спонсоров нет. И вдруг — мы заключили очень удачный договор с издателями. Они отдавали нам часть тиража, и какое-то время мы жили за счет продажи журналов.

Тогда это был первый в стране астрологический журнал и его приняли с большим энтузиазмом. В редакцию до сих пор приходят письма от самых первых подписчиков. Одна из них написала, что когда берет в руки все номера журнала, то обращается к ним: «Мои Уранюшки»…

— В 1992 году мы объявили журнал в подписку и в первом полугодии набрали тираж около 60 тысяч. Для издания, которое никто не знал, это много.

С тех пор появилась масса книг, и люди, которых интересуют систематические знания по астрологии, скорее почерпнут их оттуда. Я думаю, у нас другая задача: сформировать круг единомышленников со сходным восприятием мира. И, наверное, этот круг не может быть очень большим для такого журнала, как «Урания».

Очевидно, что граница такого круга может быть нечеткой, подвижной и открытой. Но в центре его должно быть нечто устойчивое и сильное, позволяющее кругу сохранять гармонию своих очертаний. Часть этого центра — идеи Даниила Андреева.

— Как связаны они с концепцией журнала?

— Во-первых, у него есть идея духовного единства — Розы Мира. Мы пытаемся как-то реализовать ее на своих страницах. Мы публиковали материалы, представляющие религиозный опыт разных культур: православия, католицизма, протестантизма, суфизма, индуизма. Во-вторых, важное место у Даниила Андреева занимает то, что он называет «воспитанием человека облагороженного образа». Это — духовное развитие личности, сознательная эволюция души, юнговская «индивидуация», «психосинтез» Ассаджиоли. С нашей точки зрения, и астрология, и психология, и различные духовные практики, правильно понимаемые и используемые, служат этой цели. Третье — символ. По-моему, символ — то, что соединяет многообразие планов бытия, о которых пишет Даниил Андреев. Сейчас мы каждый номер журнала стараемся посвятить какому-либо символу, например кругу; рассмотреть его отражение в различных гранях реальности.

— Какова задача главного редактора в таком журнале как «Урания»?

— Мне кажется, что каждый выпуск складывается в соответствии со своей собственной внутренней логикой. И каждый раз, начиная делать номер (а их вышло уже 23), я не знаю, каким он окажется в конце. Потом, когда уже все материалы собраны, вдруг начинаешь слышать ту ноту, которая задает тон целому номеру. Я уверена, что она приходит не от меня; моя задача — ее уловить. Это, по-моему, самое трудное.

— Ваша самая большая победа в качестве главного редактора?

— Очень страшно было начинать. Первое время я постоянно задавала себе вопрос: «Ну за что, почему — я-то?»- И самая большая моя победа заключается, видимо, в том, что я преодолела свой страх и начала делать то, что делаю.

Самый первый материал, подготовленный мной для «Урании», — перевод рассказа-притчи Толкиена «Лист Найгла». Это — история маленького художника, который умеет рисовать только лист, а хочет написать все дерево, он видит его и прилетающих на него птиц, и бескрайние просторы, которые открываются за ним, и горы на горизонте и понимает, что ему не хватит и всей жизни, чтобы закончить эту картину.

Работа над картиной поглощает все время и силы художника Но в какой-то момент ему приходится оставить «дело всей жизни», чтобы помочь больному соседу. Но оказывается, что в ином мире его дерево уже существует, оно — живое и в нем есть все, что он не сумел или не успел нарисовать в этой жизни. Но существует оно потому, что художник сумел в какой-то момент отказаться от творчества, составлявшего смысл его жизни, ради милосердия к ближнему.

Для меня этот перевод — самое важное из всего, что я сделала в «Урании». Мне кажется, это — сюжет жизни «Урании», и моей жизни, и жизни многих людей, которые так или иначе занимаются творчеством.

В самом начале истории журнала этот сюжет буквально повторялся в моей жизни. Я чувствовала, что делаю какое-то очень важное дело из последних сил, и вдруг появлялся сосед. Я знала, что не очень-то он болен, а просто хандрит, но мне приходилось бросать все важные дела и, ворча, отправляться к нему. Но потом появлялось ощущение, что именно благодаря этому журнал и стал существовать. К сожалению, такие уроки часто забываются.

— Какое место в Вашей жизни занимает «Урания», и что изменилось в ней в связи с работой над журналом?

— Изменилось все: образ жизни и круг знакомых. Все эти годы «Урания» была в центре моего существования, хотя сейчас, кажется, ситуация меняется. «Урания» подросла, начала проявлять самостоятельность, и скоро, я думаю, можно будет отдавать ее в «люди», а самой заняться другими делами…

В народе давно замечено, что при каждой смене столетья «белые вороны» увеличивают свое поголовье и начинают собираться в стаи. Вот и еще одну поставила «на крыло» незаслуженно забытая муза Урания. Что ж, пожалуй, это симпатичное явление природы, ибо тому, кто участвует в жизни «белых ворон», незачем торговать плутонием. Важно только, чтобы кто-то услышал робкий зов Музы и понял, что зов этот стоит того, чтобы изменить русло своей жизни…

Источник: Урания №6-95