Из книги «Введение в мир символов»¹

Перевод с итальянского Романа Багдасарова

Тема священной горы занимает важное место в религиозных представлениях. Последние становятся яснее через понятия библейского богословия, относящиеся к священной горе вообще и к горе Сион в частности². Это богословие приобретает значение общечеловеческое лишь при условии нахождения к нему стихийных подступов иного образного строя — не для того, чтобы исказить или совершить насилие над Библией, но скорее для того, чтобы верно оценить и дать точное определение. Поэтому естественно вначале осветить главные черты священной горы как таковой. Мы можем суммировать их следующим образом:
1. Гора служит как соединение между землей и небом.
2. Святая гора находится в центре мира.
3. Храм уподобляется этой горе.
Три этих великих принципа тесно связаны между собой; далее мы обнаружим их более или менее совпадающими.

ГОРА — СВЯЗЬ МЕЖДУ ЗЕМЛЕЙ И НЕБОМ

Из-за своего характера массивной возвышенности, которая доминирует над окружающими землями, неудобства для путешествия, невозможности оставаться там длительное время, по своему местоположению,
окутанному облаками, часто с пламенем, извергаемым из вершины, гора воистину составляет особый мир: эти вечные скалы, эти святые высоты, о коих нередко упоминает Библия, являются местом, откуда земля подобно исполину поднимается, тянется, достигает — неба (рис.1). Нечто подобное непременно отмечает взгляд человека, восхищенного зрелищем вершины. Это легендарная лестница, ведущая к началу осуществления его снов, этап, на котором человек взыскует лучшей доли и откуда его ведут вперед еще более таинственные восхождения. Гора есть высшее место человечества. В религиозной литературе не приветствуется идея человеческого превосходства: вершина горы — пункт, куда спускается божество и встречает человека, поднимающегося к нему. В Индии обычно говорят, что боги не спускаются ниже горных вершин и чтобы встретиться с ними, нужно взобраться туда. Здесь заключен символ соединения: то, что в первую очередь воплощают святилища, архетип всех храмов.

Рис.1. Фудзи за облаками. Японская акварель. XVIII в.

Этот символизм необыкновенно силен. Не редкость, когда в равнинной стране предпринимались грандиозные работы по возведению искусственных гор: храмов, гробниц, мест поклонения, являвшихся всегда сакральными памятниками в сознании народа или общества.
«Пойдем воздвигнем себе город и башню, вершина которой достигнет неба». Это намерение строителей Вавилонской башни, есть не что иное, как карикатура (старая как мир и безмерно раздутая гордыней) на религиозный дизайн, которому следовали архитекторы знаменитых месопотамских зиккуратов, которые инспирировали библейский текст. Структура зиккуратов по большей части такая же, как и у мексиканских пирамид (рис.2).

Рис.2. Пирамида Кукулькан Чичен-Ица, Мексика.

Эти гигантские конструкции, воздвигавшиеся посреди городов, включали главный храм на искусственном холме. Похожим образом многие колокольни, при наших храмах, доминируют над окружающей равниной. Некоторое представление об этом дает Шартрский собор или вид на Монт-Сен-Мишель (рис.3). Древние сооружения состояли из трех, пяти или семи террас, всегда уменьшавшихся кверху. Самая высокая служила для священников обсерваторией для наблюдения за звездами, на коих они основывали свои предсказания. Там располагался маленький храм. Башни имели колоссальные размеры. Так, нижняя сторона Вавилонской — достигала 90 м и столько же имела в высоту. В Месопотамии обнаружено около 35 подобных зиккуратов. Террасы соединялись между собой монументальной лестницей. Широкая лестница Вавилонского зиккурата сложена из одинаковых ступеней вплоть до самой вершины. Высота ступеней, приблизительно 80 см, подсказана скорее чувством символи-ческим, чем практическим. Точное ощущение лестницы, предоставленной Богу, чтобы он сходил на землю, и людям, чтобы они поднимались и приносили ему свои жертвы! Отражением этого является имя зиккурата в Ларсе «Дом связи между Небом и Землей». Бабель (Вавилон) значит «Врата Бога», как и Вефиль — место, на котором Иаков узрел лестницу, ведущую в небо, — означает, по словам того же Иакова, «Дом Божий» и «Врата Неба». К символизму лестницы добавляется космический символизм, явствующий из колоссальных размеров. Имена зикку-ратов указывают на это лучше всего: «Дом Горы-Вселенной» в Ассуре, «Дом семи вождей Неба и Земли» в Борзиппе (эти «семь вождей» — планеты). В Вавилонии храм, стоящий на вершине, раскрашивали в ярко-голубой цвет неба.

Рис.3. Монт-Сен-Мишель, Франция. Вид с севера.

ГОРА — ЦЕНТР МИРА

Данный символизм не столь прост, как поначалу кажется. Второй принцип, который он демонстрирует: святая гора есть центр мира. Он сделался всеобщим; эта концепция появляется еще в доисторических памятниках, изобильно представленных в Африке и Европе на местах расселения древних германцев.
Каждый народ и общество имеет свою гору — центр мира. Для кого-то это горы, ошеломляющие своими размерами, такие, как Гималаи или Фудзи — гармоничная гора с двумя безукоризненно симметричными склонами и вершиной, покрытой вечными снегами; или — Арборж в Иране. Другим, напротив, хватает пригорка или просто холма; все фольклоры образ центральной возвышенности. Третьим, наконец, гора мира предстает исключительно символически. В исламской традиции Кааба является кубом. Это центральное положение часто подчеркивается лексиконом. Показательно, что в Месопотамии говорили о «Доме-Горе всех стран» («дом» означает здесь «храм»). Гора Фавор, без сомнения получила свое имя из-за сближения с «табур», что переводится как «пупок», омфалос. А Гаризим, священная гора самаритян, недвусмысленно названа Библией «пупом земли» (Суд. 9,7).
Эта пуповинная точка в высшей степени символична. Такой центр может находиться где угодно. Нужно сказать также, что каждое священное место есть центр и что естественно наиболее законченным сакральным центром является святая гора. Но что понимать под центром? Здесь нужно сделать краткое отступление ради этого основополагающего понятия.
Центр — абсолют реальности. Символическое понятие священного центра уясняется из сознания первобытных народов. Для них окружающая среда составляет полноту мира, обустроенного и обитаемого; вместе с тем она является закрытым, полностью самостоятельным, самодостаточным микрокосмом. За его рубежами начинается господство хаоса, мрака, демонических духов, сил разрушения, космической ночи и смерти. Тут так и хочется привести теформы, которые принимают первобытные представления, когда воспроизводятся более развитыми обществами (такими, как Китай, Месопотамия, Египет). Они вновь заполняют умонастроения современного Запада, когда подчас, говорят об обществе, которое возвращается к хаосу, о мире, который погружается во мрак или, наоборот, выбирается из тьмы. За этими словами обнаруживает себя динамическое противостояние хаотической, дезорганизованной материи, в которой тонут устаревшие и вытесненные формы и за которой вздымаются новые — организованный космос, устремленный к свету, пронизанный жизнью и одухотворенный. Нужно прибавить к этому существа более или менее скрытые, замаскированные или искаженные, добрых и злых духов, выступающих главными актерами вселенской драмы. Космос первобытного человека есть часть мира, которую он оградил от пагубных вторжений врага и постоянной угрозы распада и смерти. Это мир, получивший устойчивость существования через освящение; мир, где может реализоваться и сам первобытный человек и его общество.

Рис.4. Лествица спасения. Церковь в Чалдоне, Англия. Ок. 1200г. Фреска.

Это великий храм, вокруг которого рыщут обозленные враги и не могут туда проникнуть. Такие воззрения, расширенные до пределов космоса, очевидны при взгляде на шкалу человеческого опыта. Истинный микрокосм становится видимым в ограниченной среде, где действует человек; в последнем упрощении это сам индивидуум.

Рис.5. Обелиск

Центр — образ мира. Первой заботой человека также является расстановка священных центров, благодаря которым можно символически представить обитаемую территорию, чтобы потом освятить ее. Каждое микрокосмическое противостояние имеет свои значительные и второстепенные центры. Все они суть символы мира, imagines mundi. Их множественность не представляет серьезной трудности для истолкования. Так, во всех церквях акту-ализовано таинство Искупления, свершившееся на горе Голгофе.
Центр — место перехода. Поскольку центр есть преимущественно священное место, оно становится местом перехода с одного на другой трех основных поясов всеобщей антропокосмической структуры: Небо — Земля — Преисподняя. Речь всегда идет о некоем пороге, на котором делается возможным прорыв на другой уровень, прыжок в Иной Мир: пребывание в отверженном мире усопших, либо потустороннее блаженное бытие. Лествица, восходящая к Раю, погружена своим основанием на дно Преисподней (рис.4).
Достаточно рассмотреть эти три характеристики священного центра, чтобы установить, что они наилучшим образом подходят к священной горе: она воплощает понятие космической лестницы; составляет обустроенную самозаполненную вселенную. Это совокупность, возникшая из изначального хаоса, чтобы являть собой устойчивость абсолюта реальности.
Рассмотрим последнее утверждение в свете двух аспектов, которые мы пока не затрагивали: собственно формы
горы и ее осевого космического положения.

Рис. 6. Египетский храм эпохи XXX династии.

В геометрическом плане, на полпути от ритуального объекта к архитектурной конструкции, гора представлена превосходной фигурой — пирамидой. Это объем, ориентированный по высшей точке, к которой он стремится и которая определяет его цельность. Он ограничен противолежащими сторонами, соответствующими равновесию между несовместимыми полюсами мироздания. Пирамидальный холм состоит из квадратной подошвы, закрепленной на земле, с которой он и отождествляется, между тем как его острие представляет высшие и небесные части. Все это явно напоминает гору. Наконец, он воспроизводит квадратичное движение вокруг своей вертикальной оси и репродуцирует таким способом цикл четырех времен года вокруг оси мира. Великие египетские пирамиды — наиболее точное воплощение этой идеи, повторенное монументами доколумбовой Америки в пропорциях не менее грандиозных и в других памятниках, разбросанных по всему свету. На вершинах многочисленных обелисков, например Луксора (рис.5), космическая Гора Творения представлена пограничной пирамидой. Такая же пирамида располагается на храмах, замечательный пример тому — изваяние, восходящее к XXX династии Египта (рис.6).

Рис.7. Часовня в Переславле-Залесском. Россия.

Гора Мира входит также в композицию, распространенную под разными формами — imago mundi; прежде всего в ту, где пирамида водружена на куб, стоящий на земле. Вершина пирамиды — пункт смыкания нижних частей и центр, откуда расходятся божественные влияния, идущие свыше. В последнем случае вершина несет функцию Полярной звезды, сияющей в центре небосвода. В других вариантах Гора Мира, венчающая земной куб, представлена конусом, средней фигурой между куполом и пирамидой. Символизм остается прежним: вселенский купол, неизбежно смыкающийся в сердцевине. Он отвечает человеческому опыту, который, в свою очередь, зависит от психологической убедительности.

Рис.8. Миниатюра к Апокалипсису: справа Эфесская Церковь, слева двое ангелов с ее символом. Рукопись из ризницы собора Сью-д’Ургель, Испания.

Мы можем удостовериться, что в плане архитектуры народы, весьма отдаленные друг от друга, стихийно отождествляют небесный свод, подпираемый горизонтом, с различными покрытиями своих зданий: с куполом, пира-мидальной, конической или двускатной крышей. Небесный свод мог трактоваться как ткань шатра, как покрывало, растянутое на несущих частях урало-алтайской юрты, как свод иглу, составленный из ледяных блоков, как купол индийской ступы или византийской базилики, как крыши о двух скатах домов и усыпальниц, крышки реликвариев и ларцов. Тут святая гора предстает в значении «крыши мира» (по выражению тибетцев); это зона кульминации, точка, где существование достигает наивысшей напряженности. Посредством этого символа связаны темы храма и космической горы.

Рис.9. Церковь Клонфер в Ирландии. Часть украшений портала.

В данной перспективе можно сопоставить египетский храм (рис.6), часовню из Переславля-Залесского в России (рис.7), Эфесскую Церковь, которую два апокалиптических ангела держат на руках, с изумительной миниатюры рукописного сборника из Сью-д’Ургель (рис.8), и, наконец, на фасаде ирландской церкви в Клонфере (рис.9). Устойчивость первоначальной модели ясна, она содержит лишь несколько элементов, везде несущих одинаковую нагрузку. Куб, увенчанный полусферой, пирамидой или конусом повторялся людьми всех времен как образ мира и всегда отражал таинственное сообщение между земным и небесным. В этой глобальной перспективе, Вознесение Христово, высящееся; над фасадом Нотр-Дам-ля Гранд, впитало все оттенки этой универсальной идеи.

Рис.10. Пирамидальные кивории над боковыми алтарями церкви Сан-Хуан-де-Дуэ-ро. Сория, Испания

Гора, вырастающая из центра мира, объединяется с осью мира. Ее вершина находится под Полярной звездой — настоящим камнем, на котором замкнуты своды удивительно однородной изобразительной системы.
Многие народы Азии и Европы, следя за этой звездой, говорят о сердцевине или пуповине неба. Последнее выражение приоткрывает завесу над тайной зарождения жизни. Финикийские народы называли ее пуповинной звездой Севера. Кажется, это указывает, что понятие «пуповина неба» предшествовало «пуповине земли». Их символическое столкновение передает едва ли не самую глубокую тоску человеческой души. Одна шаманская песня проникновенно указывает на это: «Что за небесная пуповина на земле и земная на небесах!» Даже гений Платона оказался в долгу у вышеупомянутых представлений, ибо человек всегда и везде обладает схожей психологией. В образе мира, нарисованном в «Республике» (X, 614), говорится о странном месте на земле, где находятся два срединных отверстия, которые сообщаются с двумя отверстиями в небе и сквозь которые проходят души. По воззрениям эстонцев небесный купол приравнивается к безмерному котлу, в середине днища которого вбит гвоздь, удерживающий его при вращении на весу, чем и объясняется круговое движение звезд. Мысль о гвозде у днища была внушена Полярной звездой: она словно все скрепляет. Лопари думают, что если отнять эту звезду — небо обрушится. Одна финская магическая формула по сходным мотивам именует Полярис «дверной петлей», приводя на ум римское cardo³.

Рис.11.Зиккурат на месопотамской печати.

Чаще вращение небес подсказывало идею, будто небесный купол подпирается центральной горой, словно гигантской колонной и вертится, как зонт вокруг держака. Эта опора, ось мира, соединяет центр Земли с Полярной звездой. Легенды называют ее железной или золотой колонной, железным древом. Последнее отсылает нас к космическому Дереву, в одно и то же время — образу мира, мировой оси, подпорке неба и лестнице богов.
Вращение небесного купола, внушенное этой символической точкой на космической оси, мы встречаем не только у народов, населяющих северные регионы, которые могут наблюдать Полярную звезду близкой к зениту, но также и среди народов, живущих близ экватора. Считается, что Полярис возвышается над Бату-Рибном, космической горой пигмеев Семанга с полуострова Малак-ка (5° с.ш.), а под этой горой расположен ад. Они говорят, что «один поворот ствола дерева соединяет вершину космической Горы, то есть центр мира, с небом»⁴. Аналогичные воззрения можно встретить в Африке. Они выражают некую типичную незавершенность действия, принявшую характер совершенства архетипов (центральной оси двигателя вселенной и связующего звена между землей и небесным зенитом).

Рис. 12. Шаманский магический бубен. Алтай.

Колонна — древо мира доминирует исключительно в восточном символизме; тем не менее и в Европе можно обнаружить некоторые представления о нем вплоть до времен поздней античности. В VI в. древние саксонцы возводили к отверстому небу свой Ирмин-суль, который был высоким столбом из дерева. В некоторых случаях речь идет о его острие, чтобы подчеркнуть идею штыря (рис.11). Руководствуясь этим воззрением, древние германцы переняли у саксов и лопарей обычай наделять Полярную звезду значимым именем «колонны вселенной» или «колонны неба».

Рис.13. Творение мира. Индуистский рисунок. Гора Меру, взбивание Молочного моря с помощью вращения оси мира, водруженной на черепаху.

Все народы и цивилизации имели собственные представления о колонне мира. Обитатели урало-алтайской юрты знали, что их центральное древо есть опора мира и что печной проход, открывающийся вверху, сообщается с Полярной звездой; спят ли они под кровом или под открытым небом, их окружает одна и та же космическая и мифическая среда, которая высится над ними, оберегает, воодушевляет своими ритмами. Великие цивилизации Азии и древние египтяне принимали это воззрение в качестве точки отсчета своей символической космологии, но, несомненно, лишь в Индии оно приобретало максимальную важность. Землю и небо представляют там как два горизонтальных колеса, соединяемые осью через их центры с неподвижным колесом под землей. Греки, в свой черед, недвусмысленно приравнивали пуп земли к мировой оси; японцы помещают на севере, над которым сияет Полярная звезда, металлическую колонну, растущую из середины земли.
Если более северные народы охотнее представляют мировую колонну в одиночестве и как бы саму по себе, то в Азии и Африке она указывает на священные места, храмы или места культовых жертвоприношений: мы обнаруживаем, что колонна соответствует священной Горе, идеальным и законченным проявлением которой она выступает, и храму, культовое назначение которого усиливает. Существует, однако, и трудность в идентификации подобных объектов, поскольку просто стоящий на возвышении камень, обелиск или пирамида могут подпадать и под другие толкования. Порой фигура с вертикальной осью подключена к космологии в целом, порой — отождествляется лишь с ее частью. На рис.12 показан твердый купол небес и зиккурат, являющийся одновременно храмом, Горой Мира, космической Опорой, с доминирующей сверху Звездой. Нередко достаточно обратиться к концепциям, развиваемым в соответствующей литературе, сказаниях, мифах, картинах. Вот пример легенды, записанной в одной стране Северной Азии; тут собраны воедино уже встречавшиеся выше элементы: «Вначале в водах ничего не было, кроме одной застывшей черепахи. Бог развернул это животное за хребет и создал мир из его брюха. Из каждой лапы черепахи он сотворил по материку, а из пупка — гору Сумбур. На вершине ее находится Полярная звезда»⁵. Здесь важно соответствие с символом творения мира в индуизме (рис.13). Напрашивается сравнение, что и назначение и имя Сумбур есть искажение первоначального Сумеру — наиболее чтимой среди космических гор, которая на более обширной географической площади известна как Гора Меру индусов. Точно известно, что она почитается за высочайшую гору вселенной и вздымается из центра мира, откуда господствует надо всем; над Горой Меру сверкает все та же Полярная звезда. Рассказывают, что небесные тела вращаются вокруг ее вершины, описывая более или менее узкие круги (звездные орбиты). Калмыки объясняют восхождение и нисхождение звезд через их периодический заход за центральную Гору.

Рис. 14. Пагода Шивы-Дагона. Рангун, Бирма. XV в.

В Центральной Азии ламаизм превратил эту Гору в скрепляющий образ безукоризненно укомплектованного мира: в ней находятся все сакральные пространства вселенной; вокруг располагается взаимосвязанная система семи горных цепей, а на нижележащих этажах — семь морей. Вершина Меру доминирует над ними всеми и достигает 80 ООО миль над уровнем океана, в то время как ее подошва опущена в подземный мир на равную глубину, покоясь на подкладке из золота, утвержденной на черепахе.

ХРАМ И СВЯТАЯ ГОРА

Третий и последний принцип, уподобляющий храм осевой горе, выводится из уже известных первых двух столь естественно, что достаточно привести несколько примеров. Храмы, воспроизводящие в большей или меньшей степени разветвленную космическую схему, соответствуют часто центральной горе с различными уровнями, окруженной круглым бассейном, как главный храм Нак Паи в Ангкоре или бронзовая Сумеру, помещенная в Пекине посреди одного водоема.

Рис.15. Ступа Руанвелисейя. Анурадхупура,, Цейлон.

Наилучший пример подобного храма — ступа, восточный аналог погребального холма (tumulo) этрусков. Ступа, содержащая прежде всего реликвии Будды, есть также образ мира. Первоначально она имела форму широкого полусферического купола, который в своей верхней части, утончаясь, переходит в прямое острие, типа остроконечного шлема: это острие есть ось мира. Ось направлена вверх к небесному своду, внизу она опирается на четырехстороннее основание. Часть сооружения, уходящая под землю, отвечает области ада. Высший пункт, который может быть обнесен заграждением, в зависимости от региона принимает разные формы. В Индии ступы закругленные; по мере продвижения на восток, в Бирме, Камбодже, Вьетнаме, они становятся все более устремленными ввысь: холм делается пирамидальным, затем конусообразным и, наконец, столпообразным. Эта пластическая эволюция увлекает нас вглубь некой чудесной символики.
Пагода Шивы-Дагона в Рангуне (XV в.) (рис.14) напоминает своим необычным видом тип церкви, часто повто-ряющийся в Северной Европе. Она вполне может быть принята за башню, отчего создается впечатление вращения, которое усиливается оградой у основания из аналогичных маленьких пагод. Располагаясь на одинаковых радиусах, на равном расстоянии друг от друга, они охватывают главную пагоду как бы сплошным кольцом, укрывая от взора ее нижнюю часть. Ступа Санчи неподалеку от Билса (Индия, I в. до н.э.) так же, как другая в Руанвелисейе около святого города Анурадхупура (Цейлон) (рис.15), воспроизводит гигантскую космическую черепаху.
На этой ниве искусство кхмеров произрастило несравненные шедевры. «О кхмерской архитектуре можно судить прежде всего с точки зрения ее символического назначения. Она — настоящее мировоззрение в пластических формах. Возвышающиеся громады и сквозные дыры передают ощущение, что вы несетесь сквозь вселенную. Этот космос обретает упорядоченность благодаря величественным творениям искусства и свету, оттеняющему грандиозные знаки из камня. Наследники Джаявармана, спустившиеся на равнину Ролус, не располагали уже естественными горами. Ок. 881 г. Индра-варман построил первый великий храм — рукотворную гору — Баконг (рис.16). Гора Меру была представлена восходящими и нисходящими террасами, увенчанными святилищем, первоначальная форма которого была утрачена»⁶. Пхон-Бакхенг (кон. IX в.), возведенный посреди большого города Ангкора, имеет 7 этажей-ступеней на квадратной пирамиде, окруженной с боков четырьмя малыми пирамидами, которые соответствуют четырем сторонам света и являются частью общей композиции вместе со 108 башенками, символизирующими циклы вращения основных небесных светил. Множество других соответствий объяснено надписями на барельефах. С высшим небесным полюсом соотносится низший полюс, берущий начало в подземной части. В том же Ангкоре исполинский центральный пик Байона (XIII в.) в форме сахарной головы, с диаметром основания более 25 м продолжен в подземной части глубоким колодцем. Кругом расстилается сказочный Ангкор Тхом — Великий Ангкор, — воздвигнутый царем Джаяварманом VII (коронованным в 1181 г.). «Вместо простого земляного вала квадратный город закрыт внешней стеной со сторонами по 12 км. С четырех сторон света туда ведут четверо осевых ворот. Согласно обычному правилу кхмерской архитектуры, эти врата повторяют в меньших пропорциях храм-гору, стоящий в центре, вместе с которым они отражают магическую силу сторон света. С каждой стороны стоят 27 каменных исполинов, которые держат на руках безмерно длинного змея нага, голова и хвост коего величественно возвышаются по краям. Эти исполины, повернувшиеся спиной к городу, являются, судя по раскраске слева — богами, а справа — демонами. Итак, рассмотрим город целиком: центральный храм, символизирующий Меру, симметрично противоположные врата восток — запад и север — юг, непосредственно ведущие к лестнице гигантов, воспроизводящей взбивание масла из Молочного моря (ср. рис. 13). Боги в южных вратах держат оконечность нага, который символически огибает Меру, чтобы обнаружиться потом с другой стороны, несомым демонами северных врат. Подвергаясь попеременному натяжению то с одной, то с другой стороны, он заставляет вращаться вертикальный шкворень центральной горы и взбивать Молочное море для получения амриты, то есть изобилия. Особенно значим для кхмеров образ нага, являющегося одновременно символом радуги. Через нее, как через волшебный мост, открывается доступ к местопребыванию богов. Разве храм это не летающий дворец, в чьих висячих садах проводят досуг бессмертные? Значит, проходя сквозь каменные радуги-арки, верующие достигали местожительства царя Будды, господина мира!»⁷.

Рис.16. Храм Баконг посреди леса. Ангкор, Кампучия. От него отходят улицы на четыре стороны света. Вокруг храма выкопаны широкие рвы, перекрытые двумя перемычками.

Если мы обратимся к Северной Америке, то обнаружим ту же расстановку планов мироздания: «Подземные храмы Пуэбло обозначают переход между высшим и преисподним мирами. Отверстие в почве соответствует жерлу, через которое человечество выбралось на поверхность земли, в то время как лестница символизирует радугу и ведет к потолку, чья несущая балка представляет Млечный путь»⁸. Египетские гробницы так же, как храмы на поверхности, четко соотнесены со вселенной, символической реконструкцией которой они предстают. Так, мир мертвых органически сочленен с миром живых. Например, стелла погребальной часовни, обозначающая разделение между этими двумя мирами, всегда стоит на восточной стороне, озаряемая восходящим солнцем. Особенно впечатляют в этом отношении некоторые китайские памятники, как, например, царские могилы династии Инь (между 1500 и 1000 г. до н.э.). Ориентированные по оси север — юг, они в большой степени напоминают опрокинутую пирамиду, которая погружена в почву, с лестницами, спускающимися по четырем сторонам света внутрь полости, на дне которой открывается центральный колодец. Сюда, под землю, несет на себе покойника пес — проводник душ, которому поручалась судьба умершего.
Римский мир располагал своими примерами на данную тему. В Этрурии принято было сооружать мундус (от коего происходит наше слово le monde, «мир») — подземную полость, перекрытую сводом, которая выкапывалась в окрестностях какого-нибудь города; наверху водружался алтарь. Мундус становился точкой пересечения трех планов (высшего, земного и преисподнего), таким образом мир живых и мир усопших могли общаться между собой. По определенным датам мундус открывался и для духов преисподней. Пользуясь случаем, они могли выйти оттуда и вновь подняться на землю. Античные греческие святилища подчинялись тому же принципу.
Повсюду обнаруживается сходная типология, одинаковая и для дворцов, и для храмов, и для простых шалашей с печной дырой посередине: центр, окруженный четырьмя ориентирами и целиком заполненным вертикальным планом из двух или трех этажей (Неба, Земли и Преисподней).
Эта схема применима не только к жилищу, но и к столице царства и вообще ко всем городам. Чтобы сохраняться как структуры, города должны быть вырваны из среды хаоса и разрушительных сил посредством ритуала, приобщающего их космической Реальности, а также посредством превращения их в символы Реальности.

Рис. 17. Вавилонская карта мира (по П. Грело). Посередине круг суши, омываемый рекой Горечи. В центре Вавилон, на севере горы, с ко-торых стекает Евфрат, на юге Персидский залив.

Сказанное иллюстрирует бесконечная вереница образов. Особенно умножают их число древневосточные цивилизации. На вавилонской карте Вавилон помещен фактически в центр мира (рис. 17). Имя, которое дано ему там, доказывает, что внутри городов находились священные места типа зиккуратов. Действительно, Вавилон назывался «Домом основания Неба и Земли» или «Связью между Небом и Землей». Поскольку он был сооружен у врат апсу (хаоса до начала творения) здесь, собственно, и происходило пересечение трех космических уровней Великие города-святилища Ларса, Сиппар и Ниппур играли ту же роль.
Приведем другой пример, из мусульманского мира, — знаменитую Каабу. Гигантский каменный куб, почитаемый в центре святого города Мекки, считается также помещенным в центр мира. Кааба упала с неба и ее полет сделал там разрыв, ведущий к Полярной звезде и зовущийся мусульманами Вратами Неба. Он находится на вертикальной линии Axis Mundi⁹, устанавливая сообщение названных выше трех космических поясов. Кааба в венце из монументов и с окрестностями священного города Мекки образует символическое воспроизведение космоса, согласно наиболее традиционным правилам. В этом смысле она определяется теми же концепциями, что и вавилонская карта мира.

---

1. Gerard de Champeaux, dom Sebastien Sterckx o.s.b. Introduction au monde des symboles — Paris, 1966.
2. Следует оговорить, что мы не собираемся заниматься экзегетикой. Библейская типология включает в себя согласованность с историческими событиями, не интересующими нас в данном контексте. Наша цель — исследования на уровне образной тематики, из которых узнается ее универсальный, надвременной характер. Предметом изучения выступает человек как таковой, поэтому оно, скорее, ближе к антропологии. И хотя мы всегда учитываем реальную действительность и факты истории, специфика данной работы требует некоторых (в итоге безвредных) упрощений. Поэтому мы не имеем нужды скрупулезно вычленять символические образы из разнородных литературных традиций, если таковые относятся к одной символической теме (например, мистическому восхождению по уровням мира). Подобные темы являются объектом нашего интереса, изучая их мы заимствуем отовсюду выражения человеческого гения, в том числе со стороны религиозной экспрессии. Таковы, к примеру, библейские святые горы Иерусалима, гора Синай, гора Мория, Гора Божия, горы Собраний, горы Севера, горы Богов, упоминаемые в разных местах и требующие добротной экзегезы. Некоторые черты этих образов зависят на самом деле от аккадий-ской космологии, другие — типично хананейские, третьи — выступают как представления о Парадизе в 28 главе Иезекииля, свидетельствуя о райских легендах, дошедших из отдаленных времен. Однако все это не препятствует отмечать подлинно универсальные элементы в фундаментальных символических представлениях и выборочно освещать их.
3. Лат., дверная петля, точка вращения, страна света, полюс. — Пер.
4. Эта аллюзия к весьма распространенной мифологеме: в противном случае сообщения с Небом и сношения с божеством оставались бы легкими и естественными. «Вследствие одной ошибки в ритуале, эти связи оказались прерваны и боги укрылись еще выше на небесах» (Eliade М. Images et sym-boles. — Paris, 1952. P.51). Образный строй Горы часто служит в религиях для возобновления сношений между провинившимся человечеством и бо-жеством: все великие религии обладают на сей счет собственными версиями. Так, развитие христианства с незапамятных времен определялось «светом Откровения».
5. Цит. по: Harva Uno. Les representatoions religieuses des peuples altai-ques.- 1959. P.46.
6. Groslier Bernard- Philippe. — Angkor. 1956. P. 53-54.
7. Ibidem. P. 155-156.
8. Lehman in ser.: Symbolisme cosmique et monumenti religieux.
9. Оси Мира – Пер.