(Фрагменты из статьи)*

Мир Сергея Есенина существует в первозданном значении этого слова, противостоящем обычному понятию «космос». В космосе человек и вселенная существуют отдельно. Мир — это единство человека и космоса. Поэт с детства проникся той народной космологией, которая приоткрыла нам свои тайны в «Ключах Марии».

Старец, поющий о «золотых ключах», брошенных в море, о потерянной «золотой книге», возвещает сокровенную тайну фольклорного мира, где земля и небо едины, как верхняя и нижняя половины чаши. Две зеркальные полусферы, отражаясь друг в друге, опускают небо на землю и поднимают человека К небу, а сам «человек, идущий по небесному своду, попадает головой в голову человеку, идущему по земле» (V, 182).

«Человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей» (V, 175), и наступит время, возвещает поэт, когда «опрокииутость земли сольется в браке с опрокинутостью неба» (V, 182).

Можно было бы отнести эти представления в область наивной народной фантазии или отделаться привычным восклицанием: «а, метафора». Но сам поэт предостерегает от такого подхода своей статьей, где прямо и недвусмысленно возвещает: «Все наши коньки на крышах… носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея исходу мира и назначению человека… «Я еду к тебе, в твои лона и пастбища», — говорит наш мужик, запрокидывая голову конька в небо» (V, 171).

***

Звездная Русь Есенина приоткрыла нам свои тайны в его великолепной статье «Ключи Марии». «Ключи Марии» — это ключи к его поэзии. Здесь открывается «алмазная дверь» и в святая святых поэта, и самые сложные метафоры обретают историческое бытие в прошлом, равно как и в будущем. «Ключи Марии» — чистейшая поэзия, хоть и написанная прозой. Каждый абзац из статьи откликается в стихах Есенина. Вот ижица — человек, шагающий по небесному своду. Разве не узнаем здесь образ человека в «Пантократо-ре», «Инонии», «Сорокоусте»? А мысль о «колесе мозга», ныне движимом луной, и о пространстве солнца, в которое мы «начинаем только просовываться», в сущности, есть метафора выхода человека в космос за предел земных орбит. Здесь на просторах «солнечного» — космического пространства поэтическая мысль Есенина неминуемо встретилась с космической фантазией наших далеких предков. Поэт лишний раз убедился в правоте извечной фольклорной мудрости, в которой вскормлено и взлелеяно его поэтическое сознание.

Сила космической метафоры Есенина в том, что она уходит корнями в тысячелетнее прошлое. Его космическая образность при всей своей сложности естественна и правдива. Здесь нет насилия над языком и метафорой, которая свойственна иным поэтам-«космистам».

Образ дивной красоты — солнечно-лунный космический человек Есенина. К нему не следует искать научных отмычек. Он прекрасен в своей поэтической завершенности. Повисший между луной и солнцем, между землей и небом, он свободно и плавно вращается в космосе, как звезда с расходящимися лучами конечностей:
«Нам является лик человека, завершаемый с обоих концов ногами. Ему уже нет пространства, а есть две тверди. Голова у него уж не верхняя точка, а точка центра, откуда ноги идут, как некое излучение» (V, 186).

Разумеется, нам, изведавшим невесомость, образ этот понятнее, чем современникам поэта, еще не оторвавшимся от земной тяжести. Поэтический полет в космосе Есенин видит не совсем так, как мы, — не от земли, а со всей землею в космос…

Кто считает Есенина поэтом традиционным, и только традиционным, тот невнимательно прочел «Ключи Марии».

Есенин весь был в поисках нового зрения. Он искал и находил его. Правильнее сказать — он видел.

---

* Из сборника статей «В мире Есенина». М., Советский писатель, 1986 г.

Источник: Урания №5-95