Мумриков о. Александр

Лествица вестников неба

 

«Иаков же вышел из Вирсавии, и пошел в Харран, и ришел на одно место, и остался там ночевать, потому что зашло солнце. И взял один из камней того места, и положил себе из-головьем, и лег на том месте. И увидел во сне: вот лестница стоит на земле, а верх ее ка-сается неба; и вот, Ангелы Божий восходят и нисходят по ней» (Быт. 28, 10-12) Так описана в Библии «лествица Иакова» — один из тех символов, которые стали ос-новополагающими для христианской традиции. Камень — изголовье Иакова — воспринимается как символическое преобразование Иисуса Христа, «Камня краеугольного» христианской Церкви, а также как один из символов сакрального центра мира. Ангелы — вестники небесные, восходящие и нисходящие по ступеням, иногда
рассматривались как ангелы-хранители Иакова и его потомков или же как души святых, достигших ангельского состояния на пути духовного восхождения. Именно «Лествицей» назвал в VII веке свой труд о ступенях монашеского молитвенного делания преподобный Иоанн Лествичек. Образ небесной лествицы, связывающей миры — горний и дольний, многозначен, как всякий истинный символ. Сегодня вы узнаете, как его истолковывает уже знакомый вам автор, отец Александр Мумриков. Впрочем, не совсем верно называть это его индивидуальным истолкованием: отец Александр не выходит за рамки святоотеческой традиции, лишь проясняя и акцентируя те ее аспекты, о которых многие забыли. И тем не менее вывод из такого истолкования получается удивительный: лествица Небесных Посланников была дарована не только Иакову; она ниспосылается каждому православному христианству…

Ступени духовного восхождения для православного прежде всего в молитвенном, живом Богообщении. Это очень важное понятие — Богообщение; это то, чего категорически не принимают представители некоторых других направлений христианства. Конечно, не всякий православный может сказать, что в его жизни Богообщение уже свершилось; с несомненностью можно утверждать лишь, что оно осуществилось в духовном подвиге святых. А в подтверждение того, что это действительно произошло для того или иного святого, после его канонизации пишется икона.
Когда мы поклоняемся святой иконе, мы прежде всего поклоняемся Личности — конкретного святого, Божией Матери или Иисуса Христа, явившего Свою плоть и изволившего общаться с верующими. По существу икона есть способ общения между Богом и человеком. Только когда Сам Бог изволит общаться с человеком, только тогда в этом опыте проявляется Его Личность; тогда и возможна икона как священное пространство общения Бога и человека. Причем Он открывается любому, не навязывая нам Своего общения, но посылая в этот мир икону, которая тем самым дает человеку свободу — вступить в общение с Богом или отказаться от него.
В этом заключается великий смысл православного иконопочитания, поистине спасительная значимость для нас всего, что связано с иконой. Ведь именно через нее становится ясной и доступной та конкретная форма, в которой Бог волит общаться с человеком, тот тип христианской культуры (а именно культуры православной), которая направлена на такое прямое общение.
Этот образ культуры выражается прежде всего в самом принципе иконичности — поистине великом принципе. Ибо всеобщая, всепроникающая иконичность пронизывает православную культуру на уровне богослужебной книги, на уровне иконы как таковой, на уровне храмового пространства. Все выражает собой это пространство общения между Богом и человеком, пространство нисхождения Божественной благодати и восхождения человека к Богу — священный символ лествицы Иакова. Вспомним, что и камень, служивший Иакову возглавием, был впоследствии соделан алтарем — ступенью литургического восхождения к Богу.
С чем бы мы ни сталкивались в православии: с мелкой пластикой, финифтью, панагиями и даже простой кирпичной кладкой — мастер, их создающий, постоянно вступает в живой диалог с материалом, чтобы своей волей, без участия Бога, не «деформировать» этот материал. Поэтому каждый свой шаг мастер сопровождает молитвой — все время идет диалог между Богом и человеком. И если в византийской культуре заметен некий акцент официального, государственного санкционирования некоторых масштабных произведений, то древнерусская православная культура возникла на более свободном основании. Здесь особо сильно
ощущение, что Дух Святой участвует в создании произведения, а человек — только «прозрачный» посредник для исполнения воли Божией.
Удивительно преображается все православное искусство, если рассматривать его в таком ключе. Иконой — «настоящей» иконой — становится, скажем, древнерусская книга: ведь и ее создание было итогом выполнения особого задания Божия. Не случайно количество миниатюр, сопровождающих текст, просчитывалось по принципу «золотого сечения». Не случайно текст, записанный без разделения на слова, разбивался не по смысловому принципу, а по группам слов — по тому, как выговаривается текст. То есть он носил богослужебный характер, и древние жития святых читались наравне с Богослужебным Евангелием, которое тоже естественно являет собой икону.
А Святые Дары — пресуществленные Кровь и Плоть Спасителя, сердце Пасхальной литургии? Поистине, это Икона икон, вынос которой даже неверующие люди воспринимают как обряд, в котором совершается передача какого-то сокровенного знания или неведомой энергии. Но уже совершенно на другом уровне эта Икона икон воспринимается как таинство, как неизреченное вхождение в иное время — время молитвенного предстояния.
Это погружение в таинство, неподвластное бытовой логике, происходит не только во время богослужения. Скажем, для мастера, который изготовляет чашу для Святых Даров, погружение в таинство начинается задолго до выноса ее в великий праздник Воскресения Христова. А в святой праздничный час для всех присутствующих в храме раскрывается таинство иконичности — раскрывается на всех уровнях небесной лествицы, тайно и явно присутствующей в жизни Церкви.
И тогда становится иконой не только евхаристическая чаша. Ведь в священном ряду храмовых символов православной культуры этой чаше уподобляется и сам купол церкви, в которой совершается литургия. Попро-буйте представить себе это: евхаристическая чаша купола храма, вознесенная в ликующую синеву Пасхального неба…
А каждый священный предмет православного культа — предмет, хранящий таинство иконичности, — это ступень лествицы, ведущей к Небу Невещественному, к Всевышнему. И не только предмет: весь чин церковных праздников, увенчанный Светлою Пасхой Христовой, тоже являет собой «сверхсущественную икону» и ступень этой святой лествицы. И богослужение в православном храме — не просто обряд чинопоследова-ния с воспоминанием о событиях Священной Истории, но реальная практика духовного восхождения в несказанном Богообщениии.
И большинство собственно иконописных образов специально были созданы для того, чтобы внести в наш мир действие (или по-гречески «энергию») Благодати, проявить ее в том или ином месте. Это место становилось святым, становилось очагом истинной культуры. Сама Плащаница, в которую завернуто было тело Господа нашего Иисуса Христа после снятия с креста, хранит черты Его лика, Его страданий. И мы можем благодаря Плащанице увидеть, понять образ непостижимого Бога. Недаром многие иконы Нерукотворного образа Спасителя хранят черты сходства с Туринской Плащаницей; это изначальное сходство свидетельствует о таинственном и чудесном происхождении образа Бога.
В Евангелии Господь говорит: «Я и Отец одно»: то есть через Иисуса Христа мы познаем невидимого Отца, о котором возвещает Библия. И это служит основанием для понимания того, что в иконе действительно может быть передано знание о Боге, весть о Нем. Конечно, обрести это знание может лишь тот, кто сам неустанно стремится взойти по небесной лествице навстречу чудотворному потоку нисходящей благодати. Православная культура, культура Добротолюбия, была и остается подвижническим свершением для каждого человека, вступающего на этот путь.
Святые отцы говорили: высочайшее мастерство достигается человеком, когда он совершает художество из художеств — когда он стремится сделать себя настолько прозрачным для воли Божией, что в нем самом как бы проявляется «икона его действий», его служения в мире. И тогда в нашу несовершенную действительность реально нисходит присутствие Божественного мира, его ангельская весть. Тогда на камне духовного подвижничества вновь и вновь воздвигается лествица Иакова.

Лествица Иакова. Западноевропейская миниатюра XIV в.

Источник: Урания №2-98