КАРТОГРАФИЯ ВНУТРЕННЕГО ПРОСТРАНСТВА

Печатается с незначительными сокращениями по изданию: Станислав Гроф. За пределами мозга. М. Центр “Соцветие”, 1992.

Одним из важнейших вкладов науки о сознании в складывающееся ныне научное мировоззрение стало совершенно новое представление о психике. Если традиционная модель психиатрии и психоанализа строго персоналистична и биографична, современные исследования сознания открывают новые уровни, сферы и измерения, показывают, что человеческая психика по своему существу соразмерна всей Вселенной и всему существующему. Подробное описание этой новой модели, не вмещающееся в рамки настоящей книги, можно найти и отдельной работе (Grof, 1975). Здесь я лишь кратко коснусь ее главных черт, особо подчеркивая их взаимосвязь с возникающей в науке парадигмой. Хотя в сфере сознания нет четких пределов и разграничений, для целей дидактики представляется полезным выделить четыре различных уровня или области человеческой психики и соответствующего им опыта: 1) сенсорный барьер; 2) индивидуальное бессознательное; 3) уровень рождения и смерти и 4) трансперсональная область. Большинству людей вполне доступны переживания на всех четырех уровнях. Переживания эти можно наблюдать во время сеансов с психоделическими препаратами, либо в разнообразных современных подходах экспериментальной психотерапии, где используются дыхание, музыка, танцы или работа с телом. Лабораторные методы изменения сознания — например, биологическая обратная связь, лишение сна, сенсорная изоляция или сенсорная перегрузка — и разнообразные кинестетические устройства тоже могут вызывать многие из этих явлений. Именно их переживанию способствуют самые разнообразные религиозные обряды древности, восточные духовные практики. Много случаев такого рода можно наблюдать во время спонтанных эпизодов неординарных состояний сознания. Весь спектр опыта, относящегося к этим четырем сферам, уже описан историками и антропологами по шаманским процедурам, первобытным ритуалам перехода-инициации и церемониям целительства, мистериям смерти — возрождения, танцам в состоянии транса в экстатических религиях.

СЕНСОРНЫЙ БАРЬЕР И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

Всякая техника, дающая возможность эмпирически, т.е. опытным путем, войти в сферу бессознательного, будет сначала активизировать органы чувств. Поэтому для многих людей, использующих такие экспериментальные методы, глубокое самоисследование начинается с переживания самых разных ощущений. По природе эти переживания более или менее отвлеченны и лишены какого-либо персонального символического смысла; они могут быть приятными с эстетической точки зрения, но не ведут к более полному самоосознанию.

Изменения такого рода могут происходить в любой сенсорной зоне, хотя наиболее часты явления, относящиеся к зрительной области. Поле зрения за закрытыми веками оживает и делается красочным, человек может наблюдать разнообразные геометрические и архитектурные формы: быстро меняющиеся узоры калейдоскопа, конфигурации, подобные мандале, арабески, шпили готических соборов, купола мусульманских мечетей и сложные узоры, напоминающие прелестные средневековые миниатюры или восточные ковры. Видения такого рода могут возникать при глубоком самоисследовании в любой его форме, но особенно драматичны они после приема психоделических препаратов. Изменения в слуховой зоне могут проявляться как звон в ушах, пение сверчка, жужжание, колокольный звон или непрерывные звуки высокой частоты. Это может сопровождаться разнообразием необычных осязательных ощущений в разных частях тела. На этой стадии могут также проявляться запахи и вкусовые ощущения, но это происходит намного реже.

Сенсорные переживания та кого рода не имеют большого значения для процесса самоисследования и самосознания Именно они, видимо, и представляют тот барьер, который необходимо преодолеть, прежде чем начнется путешествие в бессознательную сферу психики Некоторые аспекты такого чув-ственного опыта можно объяснить, исходя из определенных анатомических и физиологических характеристик органов чувств. Например, геометрические видения отражают, наверное, внутреннее строение глазной сетчатки и других частей зрительной системы.

Следующая сфера переживаний, доступ к которой легок, — область индивидуального бес-сознательного. Хотя относящиеся к этой категории явления достаточно интересны с теоретической и практической точек зрения, нет необходимости тратить много времени на их описание, так как почти все традиционные психотерапевтические подходы останавливаются как раз на этом уровне психики. Обширная, хотя и весьма противоречивая литература посвящена нюансам психодинамики в биографической области. Опыт, относящийся к этой категории, связан с важными событиями и обстоятельствами жизни человека с момента рождения до настоящего времени, несущими сильную эмоциональную нагрузку. На этом уровне самоисследования все что угодно из жизни участника эксперимента — какой-то неразрешенный конфликт, какое-то вытесненное из памяти и не интегрированное в ней травмирующее переживание или некий незавершенный психологический гештальт — может всплыть из бессознательного и стать содержанием переживания.

Чтобы это произошло, требуется выполнение только одного условия: достаточно высокая эмо-циональность значимости переживания. Именно в этом кроется огромное преимущество эмпирической психотерапии по сравнению с преимущественно вербальными подходами. Технические приемы, которые непосредственно активизируют бессознательное, выборочно усиливают наиболее релевантный эмоциональный материал и облегчают его выход на уровень сознания. Таким образом, они как бы создают некий внутренний радар, который сканирует систему и ищет содержимое с наиболее сильным эмоциональным зарядом. Это не только избавляет терапевта от необходимости отделять нужное от ненужного, но и предохраняет его от принятия тех решений, которые неизбежно будут нести на себе отпечаток его собственной концептуальной схемы и многих других факторов.

Вообще говоря, биографический материал, всплывающий в ходе работы с переживаниями, согласуется с теорией Фрейда или с одной из производных от нее теорий. Есть, впрочем, несколько серьезных различий При глубокой эмпирической психотерапии биографический материал не вспоминается и не реконструируется — его можно реально пережить заново. Речь идет не только об эмоциональных переживаниях, но и о телесных ощущениях, об изобразительных элементах материала, а также о данных других органов чувств Обычно это сопровождается полной возрастной регрессией до той стадии развития, на которой произошло событие.

Другим важным отличием является то, что релеватные воспоминания и другие элементы биографии проявляются не по отдельности, а образуют динамические сочетания (констелляции), для которых я нашел термин «системы конденсированного опыта», сокращено СКО. СКО — это динамическое сочетание воспоминаний (с сопутствующими им фантазиями) из различных периодов жизни человека под общим знаменателем сильного эмоционального заряда одного и того же качества, интенсивных телесных ощущений одного и того же типа или же каких-то других общих для этих воспоминаний важных элементов. Сначала я осознал СКО как принципы, управляющие динамикой индивидуального бессознательного, и понял, что знание о них составляет суть понимания внутренних процессов на этом уровне. Однако позже стало ясно, что системы конденсированного опыта представляют общий принцип, действующий на всех уровнях психики, а не ограничивающийся только биографической сферой.

Большинство биографических СКО динамически связаны с конкретными аспектами процесса рождения. Перинатальные же мотивы и их элементы специфически связаны с эмпирическим материалом трансперсональной сферы. Нередко динамическая констеляция содержит материал нескольких биографических периодов, биологического рождения и определенных областей трансперсональной сферы — например, воспоминания о прошлых воплощениях, отождествление с животными, мифологические события. Здесь эмпирическое сходство этих тем с различных уровней психики намного важнее конвенциональных критериев ньютоно-картезианского мировоззрения, которые утверждают, например, что годы и столетия отделяют одно событие от другого, что обыкновенно опыт человека несопоставимо отличается от опыта животного, что элементы «объективной реальности» сочетаются с архетипическими и мифологическими.

В традиционной психологии, психиатрии и психотерапии внимание фокусируется исключительно на психологических травмах. Считается, что телесные травмы не оказывают непосредственного влияния напсихологическое развитие человека и непричастны к развитию психопатологии. Это резко противоречит данным, полученным при глубокой эмпирической проработке, когда воспоминания о телесных травмах обретают первостепенное значение. В сеансах с психоделиками и в других мощных эмпирических подходах более чем обычны повторные переживания опасной для жизни болезни, травмы, операции или ситуации, связанной с утопанием, и они явно весомее, чем обычные психотравмы. Остаточные эмоции и телесные ощущения, возникшие при угрозе жизни или целостности организма, играют, по-видимому, значительную роль в развитии еамых разных форм психопатологии, чего по-прежнему не признает академическая наука.

Так, если ребенок перенес тяжелую, опасную для жизни болезнь (например, дифтерит) и чуть не задохнулся, опыт смертельной угрозы и предельный телесный дискомфорт не считаются самой сильной травмой. Традиционная психология сосредоточится на том, что ребенок, разлученный с матерью во время госпитализации, пережил эмоциональную депривацию. Эмпирические же исследования совершенно ясно показывают, что травма, сопряженная с опасностью для жизни, оставляет неизгладимый отпечаток и в большой степени влияет на развитие эмоциональных и психосоматических расстройств: депрессии, состояния тревоги и фобий, садомазохических склонностей, сексуальных нарушений, мигрени или астмы.

Переживания серьезной телесной травмы представляют естественный переход от биографического уровня к следующей сфере, главными составляющими которой является двойной феномен рождения и смерти. Этот опыт включает события жизни человека и поэтому биографичен по природе. И все же тот факт, что эти события привели человека на грань смерти и были сопряжены с чрезвычайно тяжелым состоянием и болью, объединяет их с родовой травмой. По понятным причинам воспоминания о болезнях и травмах, сопряженных с затруднением дыхания, таких, как пневмония, дифтерит, коклюш или утопание, имеют особое значение.

СТОЛКНОВЕНИЕ С РОЖДЕНИЕМ И СМЕРТЬЮ: ДИНАМИКА ПЕРИНАТАЛЬНЫХ МАТРИЦ

По мере углубления эмпирического самоисследования элемент эмоциональной и физической боли может достичь такой необыкновенной интенсивности, что это обычно воспринимается как умирание. Боль может стать настолько нестерпимой, что человек ощущает себя так, как будто перешел границу индивидуального страдания и переживает боль целой группы, всего человечества или даже всего живого. Для этого опыта типично отождествление с ранеными или умирающими солдатами, заключенными концентрационного лагеря или пленниками темницы, с гонимыми евреями или первыми христианами, с матерью и ребенком во время родов, с животным, которого настиг хищник. Переживания этого уровня обычно сопровождаются яркими физиологическими проявлениями, такими, как удушье в различной степени, учащенный пульс и сердцебиение, тошнота и рвота, изменение цвета кожи, колебание температуры тела, спонтанные кожные высыпания или появление синяков, подергивания, дрожь и судороги, или другие поразительные двигательные феномены.

Стадии родов

Если на биографическом уровне только те, кто в действительности пережил схватку со смертью, должны во время самоисследования вновь встретится с опасными для жизни ситуациями, на этом уровне бессознательного вопрос смерти универсален и всецело правит ходом переживания. Те люди, в жизни которых не было серьезных угроз жизни или целостности тела, могут непосредственно входить в эту область опыта. У других повторное переживание полученных травм, увечий или перенесенных операций будет, скорее всего, усиливаться и превращаться в опыт умирания, описанный выше.

Эмпирическое столкновение со смертью при такой глубине самоисследования будет во многих случаях органично переплетаться с разнообразными явлениями, связанными с процессом рождения. Те, кому Доводится это переживать, не просто ощущают борьбу за то, чтобы родиться и разрешиться от бремени, — многие сопутствующие физиологические изменения, происходящие в этот момент, несут в себе смысл типичных событий при родах. Участники исследования часто ощущают себя утробным плодом и способны переживать различные аспекты биологического рождения с очень специфическими и достоверными подробностями. Стихия смерти может быть представлена одновременной или чередующейся идентификацией со старыми, больными или умирающими людьми. Хотя полный спектр переживаний, происходящих на этом уровне, нельзя сводить к повторному переживанию биологического рождения, родовая травма составляет, видимо, самую суть процесса. По этой причине я называю эту сферу бессознательного перинатальной.
Связь биологического рождения с вышеописанным опытом умирания и рождения достаточно глубока и специфична. Это дает возможность использовать стадии биологических родов в построении концептуальной модели, которая помогает понять динамику бессознательного на перинатальном уровне. Опыту смерти — возрождения свойственны типичные тематические кластеры: их основные характеристики можно логически вывести из определенных анатомических, физиологических и биохимических аспектов соответствующих стадий родов, с которыми они ассоциируются. Как будет показано ниже, суждения на основе модели родов обеспечивают уникальный способ по-новому проникнуть в динамическую архитектуру различных форм психопатологии и предлагают революционные терапевтические возможности.

Несмотря на свою тесную связь с рождением, перинатальный процесс выходит за рамки биологии и несет в себе важные философские и духовные измерения. Поэтому его нельзя интерпретировать в конкретизированной и редуцированной форме. Для человека, целиком погруженного в динамику этого уровня бессознательного — в качестве участника эксперимента или исследователя, — рождение может выступать как всеобъясняющий принцип. По моим представлениям, размышления в терминах процесса рождения представляют собой полезную модель, применение которой ограничено явлениями особого уровня бессознательного. Эту модель нужно преодолевать и заменять другим подходом, если процесс самоисследования переходит в области трансперсонального.

Определенные важные характеристики процесса смерти — возрождения ясно показывают, что перинатальный опыт нельзя сводить к биологическому рождению. Эмпирические события перинатальной природы имеют отчетливые эмоциональные и психосоматические аспекты. Но они же вызывают и глубокую трансформацию личности. Глубинное столкновение на собственном опыте с рождением и смертью, как правило, сопровождается экзистенциальным кризисом невероятного размаха, во время которого человек самым серьезным образом задумывается о смысле существования, о своих фундаментальных ценностях и жизненных стратегиях. Этот кризис может разрешиться только через подключение к глубоким, подлинно духовным измерениям психики и стихии коллективного бессознательного.

Происходящая в результате трансформация личности сравнима, судя по всему, с теми изменениями, которые описывались в случаях участия в древних храмовых таинствах, в ритуалах посвящения или первобытных ритуалах перехода. Перинатальный уровень бессознательного представляет поэтому важное пересечение индивидуального и коллективного бессознательного, традиционной психологии и мистицизма или трансперсональной психологии.

Переживания смерти и возрождения, отражающие перинатальный уровень бессознательного, весьма разнообразны и сложны. Проявляется такой опыт в четырех типичных паттернах или констелляциях пе-реживаний. Существует глубокое соответствие этих тематических кластеров клиническим стадиям биологического рождения. Для теории и практики глубинной эмпирической работы оказалось весьма полезным постулировать существование гипотетических динамических матриц, управляющих процессами, относящимися к перинатальному уровню бессознательного, и назвать их базовыми перинатальными матрицами (БПМ).

Помимо того что эти матрицы несут свое собственное эмоциональное и психосоматическое содержание, они действуют еще и как принципы организации материала на других уровнях бессознательного. Элементы важных СКО биографического уровня, касающиеся физического насилия и жестокого обращения, угроз, разлук, боли или удушья, тесно связаны со специфическими аспектами БПМ Перинатальное развертывание часто ассоциируется и с разнообразными трансперсональными элементами, такими, как архетипические видения Великой Матери или ужасной Богини-матери, Ада, Чистилища, Рая или Царства Небесного, мифологических и исторических сцен, идентификация с животными и опыт прошлых воплощений. Как и в различных слоях СКО, связующее звено здесь — одинаковое качество эмоций, телесных ощущений и схожие обстоятельства. Перинатальные матрицы также имеют особое отношение к различным аспектам активности во фрейдовских эрогенных зонах: оральной, анальной, уретральной и фаллической. Ниже я сделаю краткий обзор биологической основы отдельных БПМ, их эмпирических характеристик, их функции в качестве принципов организации других видов опыта и их связи с активностью в разных эрогенных зонах.

ПЕРВАЯ ПЕРИНАТАЛЬНАЯ I МАТРИЦА (БПМ-1)

Биологическая основа этой матрицы — опыт исходного симбиотического единства плода с материнским организмом во время внутри маточного существования. В периоды безмятежной жизни в матке условия для ребенка могут быть почти идеальными. Однако некоторые физические, химические, биологические и психологические факторы способны серьезно их осложнить. При этом на поздних стадиях беременности ситуация, скорее всего, будет менее благоприятной — из-за крупных размеров ребенка, усиления механического сдавливания или сравнительной функциональной недостаточности плаценты.

Приятные и неприятные воспоминания о пребывании внутри матки могут проявляться в конкретной биологической форме. К тому же люди, настроенные на первую матрицу, способны переживать в полном объеме все связанные с нею видения и чувства по логике глубинного опыта. Безмятежное внутриматочное состояние может сопровождаться другими переживаниями, для которых тоже свойственно отсутствие границ и препятствий, например, океанического сознания, водных форм жизни (кит, рыба, медуза, анемон или водоросли) или пребывания в межзвездном пространстве. И картины при-роды в ее лучших проявлениях (Мать-природа), прекрасные, мирные и безусловно изобильные, характерным и вполне логичным образом сопутствуют блаженному состоянию ребенка в утробе. Из архетипических образов коллективного бессознательного, которые доступны в этом состоянии, нужно выделить видения Царства Небесного или Рая в представлении различных мировых культур. Опыт первой матрицы включает также элементы космического единства или мистического союза.

Нарушения внутриматочной жизни ассоциируются с образами и переживаниями подводных опасностей, загрязненных потоков, зараженной или враждебной природной среды, подстерегающих всюду демонов. На смену мистическому растворению границ приходит их психотическое искажение с параноидальными оттенками.

Позитивные аспекты БПМ-1 тесно связаны с воспоминаниями о симбиотическом единстве на груди матери, с позитивным СКО и с восстановлением в памяти ситуаций, связанных со спокойствием духа, удовлетворенностью, релаксацией, прекрасными пейзажами. Имеются схожие выборочные связи с разными формами позитивного трансперсонального опыта. И наоборот, негативные аспекты БПМ-1 обычно ассоциируются с определенными негативными СКО и соответствующими негативными трансперсональными элементами.

Что касается фрейдовских эрогенных зон, позитивные аспекты БПМ-1 совпадают с таким биологическим и психологическим состоянием, когда в этих областях нет напряжений и все частные влечения удовлетворены. Негативные аспекты БПМ-1 имеют, по-видимому, специфическую связь с тошнотой и дисфункцией кишечника, сопровождающейся поносом.

ВТОРАЯ ПЕРИНАТАЛЬНАЯ I МАТРИЦА (БПМ-II)

Этот эмпирический паттерн относится к самому началу биологического рождения, к его первой клинической стадии. Здесь исходное равновесие внутриматочного существования нарушается — вначале тревожными химическими сигналами, а затем мышечными сокращениями. При полном развертывании этой стадии плод периодически сжимается маточными спазмами; шейка матки закрыта и выхода еще нет.

Как и в предыдущей матрице, эту биологическую ситуацию можно пережить снова довольно конкретным и реалистичным образом. Символическим спутником начала родов служит переживание космического поглощения. Оно состоит в непреодолимых ощущениях возрастающей тревоги и в осоз-нании надвигающейся смертельной опасности. Источник опасности ясно определить невозможно, и индивид склонен интерпретировать окружающий мир в свете параноидальных представлений. Очень характерны для этой стадии переживания трехмерной спирали, воронки или водоворота, неумолимо за-тягивающего человека в центр Эквивалентом такого сокрушительного вихря является опыт, в котором человек чувствует, как его пожирает страшное чудовище, например, гигантский дракон, левиафан, питон, крокодил или кит. Также часты переживания, связанные с нападением ужасного спрута или тарантула. В менее драматичном варианте то же испытание проявляется как спуск в опасное подземелье, систему гротов или таинственный лабиринт. По-видимому, в мифологии этому соответствует начало путешествия героя; родственные религиозные темы — падение ангелов и изгнание из Рая.

Некоторые из этих образов покажутся странными для аналитического ума, -и все же они обнаруживают логику глубинных переживаний. Так, водоворот символизирует серьезную опасность для организма, свободно плывущего в водной среде, и заставляет его беспорядочно двигаться. Сцена пожирания схожим образом превращает свободу в опасное для жизни стеснение, которое можно сравнить с протискиванием плода через тазовую полость. Спрут захватывает, сковывает и угрожает организмам, свободно плавающим в океане, а паук заманивает, хватает и угрожает жизни насекомых, прежде свободно порхавших в неограниченном воздушном пространстве.

Символическим выражением проявившейся полностью первой клинической стадии родов становится опыт отсутствия выхода или Ада. Он включает чувство увязания, заточения или пойманности в клаустрофо-бическом, кошмарном мире и переживание невероятных душевных и телесных мучений. Ситуация, как правило, абсолютно невыносима, кажется бесконечной и безнадежной. Человек теряет ощущение линейного времени и не видит ни конца этой пытки, ни какого-либо способа избежать ее. Это может привести к эмпирической идентификации с заключенными в темнице или концентрационном лагере, с обитателями сумасшедшего дома, с грешниками в Аду или с архетипическими фигурами, символизирующими вечное проклятие, такими, как Вечный жид Агасфер, Летучий голландец, Сизиф, Тантал или Прометей.

Находясь под влиянием этой матрицы, индивид избирательно слеп ко всему положительному в мире в своем существовании. Среди стандартных компонентов этой матрицы — мучительные ощущения метафизического одиночества, беспомощность, безнадежность, неполноценность, экзистенциальное отчаяние и вина.

Что касается организационной функции, БПМ-П притягивает СКО с воспоминаниями о ситуациях, в которых пассивная и беспомощная личность попадает во власть могучей разрушительной силы и становится ее жертвой без шансов на спасение. Здесь также наблюдается близость к трансперсональным мотивам аналогичного свойства.

В отношении фрейдовских эрогенных зон эта матрица связана, видимо, с состояниями неприятного напряжения и боли. На оральном уровне это голод, жажда, тошнота и болезненные раздражения рта; на анальном уровне — боль в прямой кишке и задержка кала; на уретральном уровне — боль в мочевом пузыре и задержка мочи. Соответствующими ощущениями генитального уровня будут сексуальная фрустация и чрезмерное напряжение, спазмы матки и влагалища, боль в яичниках и болезненные сокращения, которые сопровождают у женщин первую клиническую стадию родов.

ТРЕТЬЯ ПЕРИНАТАЛЬНАЯ I МАТРИЦА (БПМ-III)

Многие важные аспекты этой сложной матрицы переживаний можно понять по ее отношению ко второй клинической стадии биологических родов. На этой стадии сокращения матки продолжаются, но в отличие от предыдущей стадии, шейка матки теперь раскрыта, и это позволяет плоду постепенно про-двигаться по родовому каналу Под этим кроются отчаянная борьба за выживание, сильней шее механическое сдавливание, часто высокая степень гипоксии и удушье. На конечной стадии родов плод может испытывать непосредственный контакт с такими биологическими материалами, как кровь, слизь, околоплодная жидкость, моча и даже кал.

На эмпирическом плане этот паттерн неким образом разветвляется и усложняется. Помимо истинных, реальных ощущений разных аспектов борьбы в родовом канале он несет в себе большой набор явлений, возникающих в типичной тематической последовательности. Самыми важными из них будут элементы титанической битвы,, садомазохистские переживания, сильное сексуальное возбуждение, демонические эпизоды, скатологическая вовлеченность и столкновение с огнем. Все это происходит в контексте неуклонной борьбы смерти — возрождения.

Титанический аспект совершенно понятен, если учесть задействованные на этой стадии рождения чудовищные силы. Нежная головка ребенка втискивается в узкую тазовую полость маточными сокращениями, сила которых колеблется от 50 до 100 фунтов. Встречаясь с этим аспектом БПМ-III, человек испытывает могучие потоки энергии, усиливающиеся до взрывоподобного извержения. Характерные здесь символические мотивы — неистовые силы природы (вулканы, электромагнитные бури, землетрясения, волны прилива или ураганы), яростные сцены войн и революций, технологические объекты высокой мощности (термоядерные реакторы, атомные бомбы и ракеты). В более мягкой форме этот паттерн переживаний включает участие в опасных приключениях — охоту или схватки с дикими животными, увлекательные исследования, освоение новых земель. Соответствующие архетипические темы , — картины Страшного суда, необыкновенные подвиги великих героев, мифологические битвы космического размаха с участием демонов и ангелов или богов и титанов.

Садомазохистские аспекты этой матрицы отражают смесь агрессии, которой плод подвержен со стороны женской репродуктивной системы, и яростной биологической реакции ребенка на удушье, боль и тревогу. Частыми темами здесь являются кровавые жертвоприношения, самопожертвование, пытки, казни, убийства, садомазохизм и изнасилования.

Логика переживаний сексуальной составляющей процесса смерти — возрождения не так очевидна. Пояснить ее можно на примере широко известных данных о том, что удушье и нечеловеческие страдания вообще вызывают странную форму сильного сексуального возбуждения. Эротические мотивы на этом уровне характеризуются захватывающей интенсивностью полового влечения, механического и неизбирательного по своему качеству, порнографического и девиантного по природе. В относящихся к этой категории переживаниях секс сочетается со смертью, опасностью, биологическим материалом, агрессией, побуждениями к самоуничтожению, физической болью и духовным началом (в приближении к БПМ-IV).

Тот факт, что на перинатальном уровне сексуальное возбуждение происходит в контексте смертельной угрозы, страха, агрессии и биологического материала, становится ключом к пониманию сексуальных отклонений и других форм сексопатологии. Эту взаимосвязь мы будем подробно обсуждать позже.

Элементы демонизма на этой стадии процесса смерти — возрождения представляют, пожалуй, особую трудность для терапевтов и для пациентов Жуткие свойства такого материала могут вызвать полное нежелание иметь с ним дело. Наиболее обычна здесь тематика шабаша ведьм (Вальпургиевой ночи), сатанинских оргий или ритуалов черной мессы и искушения. Общим в опыте рождения на этой стадии и в ведьминском шабаше или черной мессе является причудливое сочетание переживаний смерти, извращенной сексуальности, страха, агрессии, скатологии и искаженного духовного порыва.

Скатологическая сторона процесса смерти — возрождения имеет своей естественной биологической основой тот факт, что на последних стадиях родов ребенок может войти в тесный контакт с фекалиями и другими биологическими продуктами.

Такие переживания, как правило, намного превосходят все то, что новорожденный мог действительно испытывать. Они могут включать ощущения барахтающегося в экскрементах, ползающего в отбросах или выгребных ямах, поедающего фекалии, пьющего кровь и мочу, или же отвратительные картины разложения.

Элемент огня проявляется либо в своей обычной форме — как идентификация с жертвой, отданной на заклание, либо в архетипической форме очищающего огня (пирокатарсис), который разрушает все гнилое и отвратительное в человеке, готовя его к духовному возрождению. Это — самый труднопостижимый элемент символизма рождения. Соответствующим ему биологическим компонентом может быть, наверное, кульминационная сверхстимуляция новорожденного беспорядочной «пальбой» периферических нейронов. Интересно, что аналогичный опыт выпадает на долю роженицы, у которой на этой стадии часто возникает ощущение, что ее влагалище в огне. Здесь также следует отметить, что в процессе горения твердые вещества превращаются в энергию; переживанием огня сопровождается смерть эго, после чего личность в философском плане отождествляет себя уже с энергетическими паттернами, а не с твердой материей.

Религиозный и мифологический символизм этой матрицы особенно тяготеет к тем системам, которые прославляют жертвование и жертвенность. Довольно часты сцены ритуалов жертвоприношения из доколум-бовой Америки, видение распятия и отождествление себя с Христом, поклонение ужасным богиням Кали, Коатликуэ или Рангде. Уже упоминались в этом отношении сцены поклонения сатане и образы Вальпургиевой ночи. Другая группа образов связана с религиозными обрядами и церемониями, в которых секс сочетается с исступленным ритмическим танцем, например, фаллические культы, ритуалы, посвященные богине плодородия, или разнообразные ритуальные церемонии первобытных племен. Классическим символом перехода от БПМ-III к БПМ-IV является легендарная птица Феникс, прежнее тело которой сгорает в огне, а новое восстает из пепла и взмывает к солнцу.

Ряд важных характеристик, присущих этому паттерну переживаний, отличают его от уже описанных паттернов состояния безвыходности. Здесь ситуация уже не кажется безнадежной, и сам участник не беспомощен. Он принимает активное участие в происходящем и чувствует, что страдание имеет определенную направленность и цель. В религиозном смысле ситуация будет больше напоминать Чистилище, чем Ад. К тому же роль индивида здесь не сводится исключительно к страданиям беспомощной жертвы. Он — активный наблюдатель и способен одновременно отождествлять себя с той и с другой стороной до такой степени, что иногда трудно бывает понять, агрессор он или жертва. В то как время безвыходная ситуация предполагает только страдания, опыт борьбы смерти — возрождения представляет собой границу между агонией и экстазом, иногда слияние того и другого. Вероятно, можно определить этот тип переживаний как «вулканический экстаз» по контрасту с «океаническим экстазом» космического единства.

Специфические характеристики опыта связывают БПМ-III с СКО, сформировавшиеся из воспоминаний о ярких, рискованных чувственных и сексуальных переживаниях, о битвах и победах, об увлекательных, но рискованных приключениях, об изнасиловании и сексуальных оргиях или о случаях контакта с биологическими продуктами. Те же соотношения существуют и для трансперсонального опыта такого рода.

Что касается фрейдовских эрогенных зон, эта матрица связана с теми физиологическими механизмами, которые приносят внезапное облегчение и релаксацию после длительного напряжения. На оральном уровне это жевание и глотание пищи (или, наоборот, рвота); на анальном и уретральном уро-вне это дефекация и мочеиспускание; на генитальном уровне — восхождение к сексуальному оргазму и ощущения роженицы на второй стадии родов.

ЧЕТВЕРТАЯ ПЕРИНАТАЛЬНАЯ МАТРИЦА (БПМ-IV)

Эта перинатальная матрица по смыслу связана с третьей клинической стадией родов, с непосредственным рождением ребенка. На этой последней стадии мучительный процесс борьбы за рождение подходит к концу; продвижение по родовому каналу достигает кульминации, и за пиком боли, напряжения и сексуального возбуждения следуют внезапное облегчение и релаксация. Ребенок родился и после долгого периода темноты впервые сталкивается с ярким светом дня (или операционной). После отсечения пуповины прекращается телесная связь с матерью, и ребенок вступает в новое существование как анатомически независимый индивид.

Как и в других матрицах, некоторые относящиеся к этой стадии переживания представляют точную имитацию реальных биологических событий, произошедших при рождении, а кроме того — специальных акушерских приемов. По понятным причинам этот аспект БПМ-IV намного богаче, чем конкретные элементы, испытанные в контексте других матриц. Кроме того, специфические детали высвобождающегося материала бессознательного легко поддаются верификации. Речь идет о подробностях механизма рождения, об использовавшейся анестезии, о способе ручного и инструментального родовспоможения и о деталях послеродового опыта и ухода за новорожденным.

Символическим выражением последней стадии родов является опыт смерти — возрождения; в нем представлено окончание и разрешение борьбы смерти — возрождения. Парадоксально, что, находясь буквально на пороге освобождения, индивид ощущает приближение катастрофы огромного размаха. В эмпирических сеансах как раз этим часто вызывается твердое решение остановить поток переживаний. Если же переживания продолжаются, проход от БПМ-III к БПМ-IV влечет за собой чувство полного уничтожения, аннигиляции на всех мыслимых уровнях, то есть физической гибели, эмоционального краха, интеллектуального поражения, окончательного морального падения и вечного проклятия трансцендентальной размерности. Такой опыт «гибели эго» заключается, судя по всему, в мгновенном безжалостном уничтожении всех прежних опорных точек в жизни индивида. Переживаемый в своей окончательной и наиболее полной форме, он означает безвозвратный отказ от философского отождествления себя с тем, что Алан Уотте обычно называл «эго, облаченным в кожу».

За опытом полной аннигиляции и прямого попадания на самое дно космоса» немедленно следует видение ослепительного белого или золотого света сверхъестественной яркости и красоты. Его можно сопоставить с изумительными явлениями архетипических божественных существ, с радугой или с замысловатым узором павлиньего хвоста. В этом случае также могут возникать видения пробуждения природы весной, освежающего действия грозы или бури. Человек испытывает глубокое чувство духовного освобождения, спасения и искупления грехов. Он, как правило, чувствует себя свободным от тревоги, депрессии и вины, испытывает очищение и необремененность. Это сопровождается потоком положительных эмоций в отношении самого себя, других или существования вообще. Мир кажется прекрасным и безопасным местом, а интерес к жизни отчетливо возрастает.

Символизм опыта смерти — возрождения может быть извлечен из многих областей коллективного подсознательного, так как любая крупная культура обладает соответствующими мифологическими формами для этого явления. Смерть эго будет испытываться в связи с самыми разными божествами-разрушителями — Молохом, Шивой, Уицилопочтли, Кали или Коатликуэ — или при полном ото-ждествлении с Христом, Озирисом, Адонисом, Дионисом или другими жертвенными мифологическими существами. Богоявлением может стать совершенно абстрактный образ Бога в виде лучезарного источника света или более-менее персонифицированное представление разных религий. Так же обычен опыт встречи или единения с великими богинями-матерями: Девой Марией, Изидой, Лакшми, Парвати, Герой или Кибелой.

Среди соответствующих биографических элементов — воспоминания о личных успехах и окончании опасных ситуаций, о завершении войн и революций, о выживании после несчастного случая или выздоровлении после тяжелой болезни

Что касается фрейдовских эрогенных зон, БПМ-IV на всех уровнях развертывания либидо связана с состоянием удовлетворения, которое наступает сразу же после активности, облегчающей неприятное напряжение, после утоления голода, рвоты, дефекации, мочеиспускания, оргазма и деторождения.

ЗА ПРЕДЕЛАМИ МОЗГА: ОБЛАСТИ ТРАНСПЕРСОНАЛЬНОГО ОПЫТА

Многие непривычные характеристики трансперсонального опыта вдребезги разбивают самые фундаментальные утверждения материалистической науки и механистического взгляда на мир. Хотя эти переживания имеют место в ходе глубокого индивидуального самоисследования, их нельзя интерпретировать как всего лишь интрапсихические феномены в конвенциональном смысле. С одной стороны, этот опыт вместе с биографическими и перинатальными переживаниями формирует некий эмпирический континуум. С другой стороны, он часто и без вмешательства органов чувств открывает непосредственный доступ к источникам информации, явно выходящим за рамки конвенционального круга индивида. Он может включать сознательный опыт других людей и представителей других видов, растительной жизни, элементы неорганической природы, микроскопическую и астрономическую области, недоступные без специальных приборов, опыт истории и доисторических времен будущего, отдаленных мест или других измерений существования.

На уровне воспоминательного анализа информация черпается из индивидуальной истории и потому, безусловно, биографична по своей природе. Перинатальный опыт, по-видимому, представляет пересечение персонального (личного) и трансперсонального, раздел между тем и другим; это отражено в его связи с рождением и смертью, началом и концом индивидуального существования. Трансперсональные явления обнаруживают связь индивида с космосом, взаимоотношение, в настоящее время непостижимое. Единственное, что можно сказать по этому поводу, что где-то в ходе перинатального развития происходит, по-видимому, странный количественный скачок, словно по листу Мебиуса, когда глубокое исследование индивидуального бессознательного становится эмпирическим путешествием по всей Вселенной, включая то, что лучше всего назвать сверхсознательным умом.

Общим для этой группы явлений, в иных отношениях разнообразных и разветвленных, будет ощущение, что испытывающее их сознание выступило за обычные пределы эго и преодолело ограничения времени и пространства. В «нормальном», обычном состоянии сознания мы осознаем самих себя существующими в границах своего физического тела (образа тела), и наше восприятие окружающего мира стеснено физически определенным диапазоном чувствительности внешних рецепторов. И наше внутреннее восприятие (интрацепция), и восприятие внешнего мира (экстрацепция) ограничены привычными временными и пространственными рамками. В обычных обстоятельствах мы отчетливо переживаем только настоящую ситуацию и воспринимаем лишь ближайшее окружение; мы вспоминаем прошлые события и ожидаем будущие или фантазируем о них.

В трансперсональных переживаниях происходит трансценденция некоторых из вышеупомянутых ограничений, иногда сразу нескольких. Многие принадлежащие к этой категории переживания интерпретируются испытавшими их как возвращение в исторические времена и исследование своего биологического и духовного прошлого. Довольно часто при различных формах глубинного эмпирического изучения доводится испытать очень четкие и реальные эпизоды, опознаваемые как воспоминания плода и эмбриона.

Многие сообщают о ярких событийных последовательностях на уровне клеточного сознания, что, по-видимому, отражает их прошлое существование в форме спермы или зрелой яйцеклетки во время зачатия. Иногда регрессия заходит еще дальше, и у человека появляется уверенное чувство повторного проживания воспоминаний из жизни предков или даже подключения к расовому или коллективному бессознательному. Были случаи, когда участники сеансов с ЛСД сообщали об опыте отождествления с животными предками в эволюционной родословной или отчетливого проживания заново эпизодов из своих прошлых воплощений.

Некоторые другие трансперсональные явления включают трансценденцию не временных, а пространственных барьеров. Сюда относятся опыт слияния с другим человеком в состоянии двуединства или опыт полного отождествления с ним или с ней, подстройка к сознанию целой группы лиц или расширение сознания до такой степени, что кажется, будто им охвачено все человечество. Сходным образом индивид может выйти за границы чисто человеческого опыта и подключиться к тому, что выглядит как сознание животных, растений или даже неодушевленных объектов и процессов. В предельном случае можно слиться с сознанием всего творения, всей планеты, всей материальной Вселенной. Еще одно явление, связанное с трансценденцией нормальных пространственных ограничений, — сознание определенных частей тела, то есть различных органов, тканей, отдельных клеток. Важной категорией трансперсонального опыта с трансценденцией времени и/или пространства будут разнообразные явления экстрасенсорного восприятия, например, опыт существования вне тела, телепатия, предсказание будущего, ясновидение, перемещение во времени и пространстве.

В большой группе трансперсональных переживаний сознание словно расширяется за пределы феноменального мира и континуума времени-пространства, каким мы его воспринимаем в повседневной жизни. Обычные примеры тому — опыт встреч с душами умерших людей или со сверхчеловеческими духовными сущностями. После сеансов с ЛСД также бывают сообщения о бесчисленных видениях архетипических форм, индивидуальных божеств и демонов, сложных мифологических эпизодов. Среди других примеров из этой категории — интуитивное понимание универсальных символов, переживание потока энергии «ци», как . он описывается в китайской медицине и философии, или пробуждение кундалини и активация различных чакр. В предельной форме индивидуальное сознание охватывает целостность существования и отождествляет себя с Универсальным Разумом или с Абсолютом. Высшей точкой всех переживаний будет, очевидно, Сверхкосмическая или Мета-космическая Пустота — загадочная предвечная пустота и ничтожность, которая сознает себя самое и содержит всю экзистенцию в зародышевой форме.

Итак, расширенная картография бессознательного имеет ключевое значение при любом серьезном подходе к таким явлениям, как психоделические состояния, шаманизм, религия, мистицизм, ритуалы перехода, мифология, парапсихология и шизофрения. И дело здесь не просто в академическом интересе, картография предлагает глубокие и революционные приложения для понимания психопатологии и новые терапевтические пути, немыслимые в традиционной психиатрии.

Источник: Урания №5-6-94