Яффе Аниела
Символ круга
Перевод с английского Наталии Ермильченко*
Круг (или сфера) — это символ Самости. Он выражает идею целостности психики во всех ее проявлениях, включая взаимоотношения человека и мира природы. Где бы ни появился символ круга — в первобытных ли солнечных культах, в современной религии, в мифах или снах, в мандалах, нарисованных тибетскими монахами, в планах городов или концепциях первых астрономов, он всегда указывает на один насущнейший аспект жизни — ее изначальную целостность.
В индийском мифе о сотворении мира сказано, что бог Брахма, стоя на гигантском, тысячелепестковом цветке лотоса, обратил свой взор на четыре стороны света: Этот четырехсторонний обзор, открывшийся из круга лотоса, служил своего рода предварительной ориентацией, обязательным выбором курса перед тем, как приступить к процессу творения.
Похожую историю рассказывают о Будде. Едва он родился, как из земли вырос и расцвел цветок лотоса; Будда ступил на него и смог смотреть в 10 направлениях сразу. (Лотос в этом случае был восьмилучевой, а Будда имел возможность смотреть не только по сторонам, но и вверх и вниз). Эта символическая процедура обзора позволяла показать с максимальной выразительностью, что с самого момента рождения Будда был личностью уникальной, и ему суждено было достичь просветления. И личность его, и вся его жизнь. носили отпечаток целостности.
Пространственная ориентация, которая потребовалась Брахме и Будде, символична с точки зрения потребности человека в психической ориентации. Четыре функции сознания, описанные Юнгом: мышление, чувство, интуиция и ощущение, помогают человеку иметь дело с образами мира, приходящими к нему изнутри и извне. Именно с их помощью он может реагировать. Четырехсторонний образ Вселенной в мифе о Брахме — символ того, что человеку необходимо достичь интеграции этих четырех функций. В изобразительном искусстве круг часто содержит восемь лучей. Это выражает взаимоналожение четырех функций сознания, вызывающее к жизни четыре переходные функции: наример, мысль, окрашенная чувством или интуицией, или чувство, тяготеющее к ощущению.
В изобразительном искусстве Индии и Дальнего Востока четырех- или восьмилучевой круг — обычная форма религиозных образов, служащая средством для медитации. Особенно существенную роль играют сложные, изощренные мандалы в тибетском ламаизме. Как правило, такие мандалы представляют космос в его отношении к божественным силам.
Большинство восточных изображений для медитации имеют четкие геометрические формы. Их называют янтрами. Помимо круга, очень распространено изображение в виде двух пересекающихся треугольников, один вершиной вверх, другой — вниз. Традиционно эта форма символизирует союз Шивы и Шакти, мужского и женского божества. Эта тема во множестве вариаций появляется и в скульптуре. Применительно к психологическому символизму она выражает единство противоположностей — единство личностного, преходящего мира эго с надличностным, вечным миром не-я. В конечном счете, это единство — цель и осуществление всех религий: это союз души с Богом. Символическое значение двух взаимопроникающих треугольников сходно со значением обычной круговой мандалы. Они представляют целостность психики или Самость, по отношению к которой сознание — лишь часть, равно как и бессознательное.
Как в треугольных янтрах, так и в скульптурных изображениях союза Шивы и Шакти акцент приходится на напряжение между противоположностями. Отсюда выраженный эротический и эмоциональный характер многих из них. Это динамическое качество подразумевает процесс создания или воплощения целостности, в то время как четырех-или восьмилучевой круг представляет целостность как таковую, как нечто объективно существующее.
Абстрактный круг присутствует и в живописи дзен. О картине знаменитого дзенского священника Сангай «Круг» другой мастер дзен пишет: «В учении дзен круг представляет просветление. Он символизирует человеческое совершенство.»
Абстрактные мандалы появляются и в европейском христианском искусстве. Великолепный пример тому — круглые окна-розетки в соборах. Они — воплощение Самости человека, перенесенной на космический план. (Космическая мандала в форме сияющей белой розы открылась Данте в его видении). Можно расценивать как мандалы нимбы Христа и христианских святых в религиозной живописи. Во многих случаях только нимб Христа поделен на четыре части — важный намек на страдания Сына Человеческого и на Его смерть на кресте. Круги можно иногда видеть на стенах ранних романских церквей; не исключено, что они языческого происхождения.
В христианском искусстве такие круги зовутся «солнечными колесами». Они появляются в наскальной живописи и восходят к эпохе неолита, к тем временам, когда колесо еще не было изобретено. Как указывал Юнг, термин «солнечное колесо» относится только ко внешнему виду изображения. Действительно значимым во все времена было переживание архетипического внутреннего образа, и человек каменного века столь же добросовестно передал это в своем искусстве, как и изображения быков, газелей и диких лошадей.
Много живописных мандал хранит христианское искусство: например, достаточно редкое изображение Девы Марии в центре круглого дерева — это божественный символ видения горящего куста. Наиболее распространенные мандалы в христианском искусстве — изображения Христа, окруженного четырьмя евангелистами. Они восходят к древнеегипетским изображениям бога Гора и четырех его сыновей.
В архитектуре мандала также играет важную роль, что часто остается незамеченным. Она формирует план, очертания фундамента мирских и культовых зданий почти всех цивилизаций; она вписана в классическую, средневековую и даже современную планировку городов. Классический пример находим у Плутарха в его рассказе об основании Рима. Ромул послал за этрусскими строителями, посвятившими его в священные обычаи и правила всех церемоний, которые предстояло соблюсти — «подобно мистериям». Сначала они вырыли круглый котлован, в который бросили символическое жертвоприношение в виде земных плодов. Затем каждый человек достал по горсточке земли со своей родины, и вся эта земля также была брошена в котлован. Ему дали название mundus — (что означает «космос»). Вокруг этого котлована Ромул начертил границу города — круг — при помощи плуга, в который впряжены были бык и корова. Там, где намечались ворота, лемех вынимался, и плуг переносили через это место.
Город, который закладывали столь торжественно, был круглым в плане. Но старое знаменитое описание Рима говорит о нем как о urbs guadrata, то есть квадратном городе. Согласно одной теории, пытающейся уладить это несоответствие, слово «guadrata» следует понимать как «четырехчастный», то есть круглый город был поделен на четыре части двумя главными магистралями, идущими с севера на юг и с запада на восток. Точка пересечения соответствовала mun-dus, о котором писал Плутарх.
Согласно другой теории, противоречие следует понимать исключительно как символ, а именно как наглядное изображение неразрешимой математической задачи о квадратуре круга, которая весьма занимала греков, и которой суждено было играть столь значимую роль в алхимии. Странно, но перед тем, как описать церемонию закладки города Ромулом, Плутарх также говорит о Риме как о «Roma guadrata», квадратном городе. Для него Рим был и кругом, и квадратом.
В каждой из теорий заключена настоящая мандала, и это связано с заявлением Плутарха о том, что церемония закладки города, преподанная этрусками, проходила «подобно мистериям», тайному ритуалу. Это говорило о том, что благодаря своему мандаловидному плану, город с его населением стоит выше царства мирского. Это подчеркнуто и тем фактом, что у города есть центр, mundus, устанавливающий его отношения с «другим» царством, «тем» светом, обиталищем духов предков.
(Mundus был покрыт большим камнем, названным «камнем души». По определенным дням камень отодвигали, и тогда, как говорили, из шахты поднимались духи умерших.)
Многие средневековые города были заложены в соответствии с ман дал ОБИДНЫМ планом и обнесены стенами, образующими подобие круга. В городе Подобном Риму две основные магистрали делили его на «четверти» и вели к четырем воротам. В точке пересечения магистралей стояли церковь или собор. Прообразом средневекового города с его четырехчастным делением был Град Небесный Иерусалим (Откровение Иоанна Богослова), квадратный в плане, имеющий двенадцать врат (три раза по четыре). Но в центре того Иерусалима не было храма, ибо в центре его непосредственно присутствует Бог. (Мандаловидный план города никоим образом не устарел. Современный пример тому — Вашингтон.)
Ни в случае античных, ни в случае первобытных поселений, их мандаловидный план не был продиктован соображениями эстетики или экономики. Это была трансформация города в упорядоченный космос, священное место, связанное посредством его центра с «тем» миром. И эта трансформация соответствовала важнейшим чувствам и потребностям религиозного человека.
Каждое здание, светское или культовое, имеющее круглое основание, является проекцией на внешний мир архетипического образа, исходящего из глубин человеческого бессознательного. Город, крепость и храм становятся символами психической целостности и тем самым оказывают особое влияние на человека, вступающего в их пространство или живущего в нем. (Следует особо подчеркнуть, что даже в архитектуре проекция содержимого психики была чисто бессознательным процессом. «Подобные вещи выдумать нельзя, — писал д-р Юнг, — но они должны подниматься из позабытых глубин, если призваны выразить глубочайшее озарения сознания и высочайшие прозрения духа, соединяя таким образом уникальность сегодняшнего сознания с вековым прошлым человечества.»)
Центральный символ христианского искусства — не мандала, а крест или распятие. До Каролингов обычным был равносторонний или греческий крест, и таким образом мандала еще подразумевалась. Но со временем центр стал смещаться вверх, пока крест не принял латинскую форму, привычную нам сейчас. Это очень важный процесс, поскольку он соответствует внутреннему развитию христианства вплоть до позднего Средневековья. Проще говоря, он символизирует тенденцию отодвигать центр человека и его веру от земли и «поднимать» их в сферы духа. Эта тенденция связана со стремлением претворить в действие слова Иисуса: «Царство мое не от мира сего». Земная жизнь, мир, тело стали чем-то, что следует преодолеть. Все надежды средневекового человека были направлены в «запредельное», поскольку лишь рай манил обещанием осуществления.
Это стремление достигло высшей точки в средневековом мистицизме. Надежды на потустороннее нашли выражение не только в перемещении центра креста; все выше становятся готические соборы, как бы бросая вызов закону гравитации. В плане они напоминают удлиненный латинский крест.
С рассветом Возрождения во взглядах человека на мир начинают происходить революционные перемены. Движение «вверх», достигшее кульминации в период позднего Средневековья, изменяет направление; человек снова поворачивается к земле, он вновь открывает для себя красоту природы и человеческого тела, совершает первое кругосветное плавание и доказывает, что мир имеет сферическую форму. Законы механики и причинно-следственной связи ложатся в основу науки. Мир религиозного чувства, иррационального, мистики, игравшей такую большую роль во времена Средневековья, затмевает триумф логического мышления.
Соответственно, и искусство становится более реалистичным и чувственным. Оно отходит от религиозной тематики Средних Веков, охватывая весь проявленный мир. Многообразие земли, ее великолепие и ужас, занимают в нем центральное место и оно стало тем, чем было до него готическое искусство: подлинным символом духа времени. Поэтому едва ли случайно, что перемены коснулись и церковного строительства. В противовес парящим готическим соборам в культовую архитектуру возвращается круг. Круг заменяет латинский крест.
Однако подобная перемена формы — и это важно для истории символизма — должна быть отнесена к соображениям эстетики, а не религии. Только этим можно объяснить тот факт, что центр этих круглых церквей (истинно «святое» место) остается пустым, а алтарь расположен в углублении в стене, в стороне от центра. По этой причине план таких церквей не может быть назван истинной мандалой. Важное исключение — собор св. Петра в Риме, построенный по проектам Браманте и Микельанджело. Там алтарь находится в центре. Есть, однако, искушение отнести это исключение к гению архитекторов, ибо истинный гений всегда и дитя времени, и одновременно вне его.
Несмотря на то, что Ренессанс принес далеко идущие перемены в искусстве, философии и науке, центральный символ христианства остался неизменным. Христа по-прежнему изображали на латинском кресте, как и в наши дни. Это означает, что центр религиозного человека остался на более высоком, более духовном плане, чем у человека приземленного, вновь обратившегося к природе. Трещина пролегла между традиционными христианскими воззрениями и рациональным мышлением. С тех пор человеку так и не удалось соединить эти две свои стороны. С течением столетий, по мере того, как человек все глубже проникал в законы природы, эта трещина только становилась шире. Она все еще расщепляет психику христиан XX столетия.
Конечно, приведенный краткий исторический экскурс чересчур упрощен. Более того, он оставляет без внимания тайные религиозные течения внутри христианства, которые учитывали в своих верованиях то, что обычно игнорировалось большинством христиан: вопрос о зле, хтоническом (или земном) духе. Подобные движения всегда оставались в меньшинстве и редко имели сколько-нибудь существенное влияние, но они по-своему выполняли важную роль контрапунктного аккомпанимента христианской духовности.
Среди множества сект и движений, возникших около 1000 г. н.э. почетное место занимают алхимики. Они возвысили тайны материи и поставили их наравне с тайнами «небесного» духа христианства. Они стремились к целостности человека, заключающей в себе тело и разум, и изобрели для нее тысячу названий и символов. Один из их центральных символов — qudra-tura circuli (деление круга на четыре части), а это не что иное, как мандала.
Алхимики не только вели записи исследований, они создали множество картин своих снов и видений — символические изображения, которые по-прежнему столь глубоки, сколь и загадочны. Их вдохновляла темная сторона природы — зло, сон, дух земли. Их способ выражения всегда был иносказателен, фантастичен, призрачен — как в слове, так и в живописи. Великий фламандский художник XV века Иероним Босх может считаться наиболее значимым представителем этого рода образного искусства.
Но в то же время более типичные для эпохи Ренессанса художники (работающие при ярком дневном свете, так сказать) создавали великолепнейшие произведения чувственного искусства Настолько глубоко были они очарованы землей и природой, что это в сущности определило развитие изобразительного искусства в следующие пять столетий. Последними великими представителями чувственного искусства, искусства преходящего мгновения, воздуха и света были импрессионисты XIX века.
В наши дни геометрический или «абстрактный» символ круга снова начал играть существенную роль в живописи. Но за несколькими исключениями традиционный способ изображения претерпел характерную трансформацию в соответствии дилеммой жизни современного человека. Круг не является более единственной значимой фигурой, заключающей в себе целый мир и доминирующей в рисунке. Иногда художник лишает его доминирующей позиции, заменяя россыпью свободно разбросанных кругов. Иногда круг становится асимметричным.
Круг — символ души (даже Платон писал о душе как о сфере). Квадрат (а часто и прямоугольник) является символом земной материи, тела и реальности. Как правило, в современном искусстве связь между этими двумя первичными формами либо отсутствует, либо относительна и обусловлена. Их разделение — еще одно символическое выражение состояния психики человека XX века: душа его утратила корни, и ему угрожает распад. Это разделение отчетливо проявляется даже в сегодняшней ситуации в мире.
Но нельзя игнорировать и частоту, с которой появляются квадрат и круг. Похоже что стремление психики соединить те основные жизненные факторы, символами которых они являются, осталось нетронутым. Кроме того, эти формы появляются на некоторых абстрактных полотнах наших дней (представляющих большей частью цветные структуры или своего рода «первичную материю», как ростки новой жизни).
Символ круга сыграл и продолжает играть весьма забавную роль в одном очень специфическом феномене современной жизни. В последние годы Второй мировой войны прошли слухи о визионерах, наблюдавших круглые летающие тела, которые стали впоследствии известны под названием «летающие тарелки» или НЛО. Юнг объяснял НЛО как проекцию содержания психики (целостности), которое во все времена символизировал круг. Иными словами, этот феномен представлялся ему попыткой бессознательного коллективной психики преодолеть разделение нашего апокалиптического века при помощи символа круга.
* Статья из сборника «Человек и его символы» под редакцией К.Г.Юнга, 1964, Нью-Йорк.