Имя американского астролога Элис О.Хоувэлл уже знакомо читателям «Урании». Журнал публиковал главы из ее книги «Юнговская синхронность в астрологических знаках и эпохах» *, которую подписчики «Антологии Урании» смогут получить во втором полугодии 1994 г.
Личность Элис О.Хоувэлл — идеальный образец реализации возможностей Солнца в IX доме гороскопа. Элис обладает обширными знаниями в области философии, религии, мифологии. Она много лет посвятила изучению психологии К.Г.Юнга. Эллис О.Хоувэлл известна как преподаватель, ее предметами долгие годы были английская и мировая история, у нее поистине энциклопедический круг интересов. Наконец, она объездила весь мир — жила или путешествовала в тридцати семи странах на четырех континентах.
Элис О.Хоувэлл — практикующий астролог с сорокапятилетним стажем, один из основоположников астропсихологии. Кроме того, она пишет стихи, у нее вышел стихотворный сборник, отмеченный различными призами.
Элис О.Хоувэлл также автор книг «Юнговский символизм в астрологии» и «Голубь в камне». Книга «Юнговская синхронность в астрологических знаках и эпохах» вышла в 1990 г. Она раскрывает психологическое значение знаков Зодиака, их важность с точки зрения самовосприятия, боле глубокого понимания и лечения человеческой психики. Более того, автор подчеркивает значимость астрологии в отношении эволюции коллективного бессознательного. Она выявляет связь между минувшими пятью астрологическими эпохами (период в 12 000 лет!) и развитием человеческого сознания, которая появлялась в символике религии и мифов, и постепенно подводит читателя к задачам человечества на пороге эпохи Водолея.
Эта книга представляет собой серию писем, адресованных автором другу-психоаналитику. Подобная форма придает ей подкупающий, доверительный тон. Мы предлагаем вниманию читателей еще одну главу, посвященную стихиям.

---

Перевод с английского Наталии Ермильченко

 Стихии: четыре уровня бытия

Дорогой друг,
Ваши вопросы всегда появляются вовремя и помогают мне формулировать мысли. Вы спрашиваете: «Какое значение придается четырем стихиям — земле, воздуху, огню и воде, ведь сейчас известно, что есть и другие. Используются ли все еще эти четыре стихии?»

Да, они все еще используются, только не так, как элементы таблицы периодической системы в химии. На самом деле ни одна из стихий как таковая в этой системе не фигурирует, возможно, за исключением Н2О. По сути стихии представляют четыре основных варианта бытия, а не качества материи. Может быть, это объяснит история, рассказанная мне много лет назад моим учителем М.

Мы были с ним на Принс-стрит в Нью-Йорке в его, как он называл, мастерской. Эту роль выполняли две комнаты в маленьком, очень старом домишке в том районе города, который даже тогда считался трущобным. Первую комнату в мастерской М. использовал для медитаций. Была еще и другая, дальняя, поменьше, с раскладным диваном, камином и полкой над ним, двумя окнами, выходившими на пожарную лестницу, и с крохотной кухней, отгороженной старой занавеской. Самым примечательным в этой комнате был красивый плетеный коврик над каминной полкой с изображением учителя в чалме и его молодого ученика. Мне казалось, в этом было что-то персидское. А еще комнату наполнял аромат разных эфирных масел в самом необычном сочетании. Роза, корейская сосна, лаванда, нарцисс… я не могла надышаться. Иногда этот букет пронизывал сильнейший запах потрясающих кубинских сигар. М. был крупный, сильный, светловолосый мужчина, румяное лицо его украшал нос с аристократической горбинкой. Даже тогда я понимала, что отмечена свыше, раз мне посчастливилось его встретить.

В тот день на нем были прекрасное синее пальто из шерсти, кашне и лихо заломленная мягкая шляпа. Он первый шагнул в комнату, большими шагами прошел к окну и поднял шторы, провозгласив: «И сказал Господь Моисею: «Да будет свет!» » Он всегда так говорил, и свет, конечно, появлялся независимо от того, что сказал Господь. Помню, мы сидели на диване, и по ходу беседы я задала ему тот же вопрос, что и вы. Он махнул в сторону персидского плетеного коврика и сказал: «Голубушка, я расскажу тебе одну историю.» И вот я забралась на диван с ногами — а была я тогда еще молоденькой, двадцатилетней, — и стала слушать его совершенно по-детски. История же была такая.

«Жил да был один добрый человек, шотландский фермер. Однажды летним днем отправился он на рынок. (М. знал о моем шотландском происхождении.) Поскольку идти было далеко и жарко, нес он кожаную флягу с водой, и было у него с собой немного денег, чтобы купить для семьи провизии.

Вскоре остановился он у «лоскутного» источника — старого родника под деревьями у дороги. Тысячи лоскутков, разноцветных полосок одежды развевались на каждой ветке, даже на самой тоненькой, потому что, видишь ли, то был святой источник и каждый привязанный там лоскуток должен был напоминать духам о каком-нибудь желании. Пока фермер загадывал желание и наполнял флягу чистой сладкой водой, откуда ни возьмись появилась удивительно бодрая и жизнерадостная старушка. А желание-то фермера состояло в том, чтобы чуть-чуть побольше узнать о Боге. Не успел фермер привязать лоскуток к тоненькой веточке, как старушка заговорила с ним.

— Утро доброе! Ты, я вижу, загадываешь желание. (М. попытался изобразить, как картавят шотландцы, и это меня рассмешило.)

— Да, — отвечал фермер.

— Что ж, — молвила старушка и приветливо подмигнула, — я загадаю тебе загадку, и, если ты дашь ответ до заката, обещаю, что желание твое исполнится.

— Кто ты? — спросил удивленный фермер.

— Я — это я, кто же еще, — отрезала старушка. — Так вот тебе загадка: чем больше его отдаешь, тем больше его можно отдавать. Что это такое?

Почесал фермер в затылке, ничего не придумал, вежливо раскланялся и пошел дальше, размышляя, что бы это могло быть.

Некоторое время спустя он увидел у дороги маленькую девочку. Она плакала, потому что очень хотела пить. Не раздумывая ни минуты, фермер остановился и поделился с ней водой из фляги. И дитя выпило все до последней капли. Потом девочка утерла губы и поблагодарила его. Фермер отправился дальше, зная, что отдал всю воду и что теперь у него стало ее меньше, а не больше. Выходит, он не приблизился к разгадке.

Шел он, шел и едва не споткнулся о старика-нищего. Тот остановил его и поведал очень-очень печальную историю. Фермер поверил в его несчастья и отдал ему почти все свои деньги, кроме нескольких фартингов. С провизией покончено, подумал он. Вот и опять он отдал — на сей раз деньги, зная, что их у него стало меньше, а не больше.

Фермер все шел и шел. Он уже подходил к городу, как дорогу ему загородил шут. Видно, тот повредился в уме, потому что просил дать ему воздуха. «Да вон же он, повсюду,»- сказал фермер. «Но я его не вижу!» — вопил дурак. «Да хватит тебе болтать-то,» — засмеялся фермер, сделал вид, что набрал полную пригоршню воздуха, и дал дураку. Тот так и рассыпался в благодарности. Но фермер знал, что на самом деле не дал ему ничего. Так что опять это было не то.

К тому времени как наш парень добрался до рынка, в кармане у него завалялось всего несколько фартингов. Он послонялся по рынку, поболтал с приятелями и, раз денег осталось так мало, решился, наконец, купить «кота в мешке». Были такие мешочки, сшитые из грубой мешковины, в которых мог уместиться и поросенок, и котенок. Вот почему говорят, что нельзя «выпускать кота из мешка». Вытащил он мешок наугад. В нем что-то гремело. Поросячьего визга слышно не было, мяуканья тоже. Пожал фермер плечами и пустился в обратный путь, так как становилось поздно. Когда, наконец, он заглянул в мешок, то увидел на дне старый фонарь — видно, жестянщик пошутил. А в фонаре — половину обгрызанной мышами свечи. «Ну что ж, хоть что-то, — подумал фермер. — Может, жене в хозяйстве пригодится.»

Он направился к своему дому, наслаждаясь нежным прохладным вечерком и красотой сумерек. Дорога ему была хорошо видна, и идти было нетрудно. Но на полпути к колодцу вдруг стемнело: ветер нагнал тучи с моря, надвигался шторм. Теперь фермер был рад тому, что у него есть этот старый фонарь; он остановился и зажег его с помощью своего огнива. Пройдя еще немного, он услышал крики из крохотного домика с маленькой фермы слева от дороги. Женские голоса в отчаянье кричали: «Стойте! Стойте! Помогите! Не уносите свет!»

Сначала на дороге показались две молодые девушки, а за ними — их встревоженная мать. Говоря разом, они пытались объяснить, в какой переплет попали. Кто-то из детей потушил огонь в очаге. Отца не было дома. Без огня они не могли зажечь в доме света, не могли приготовить ужина отцу, который вел на ферму управляющего, человека, который должен был доложить о них помещику, арендаторами которого они были. Они могли потерять свою ферму! И так далее, и все такое прочее. Наш добрый фермер пошел с ними к дому и от своей свечки зажег их свечу, а они в свою очередь зажгли лампы и очаг и вскипятили чайник. Фермер увидел их благодарные радостные лица. Теперь в доме было по меньшей мере девять источников света помимо его собственного.

Он увидел, какая славная у этой семьи ферма, и понял, что управляющий не будет к ней строг. Мать семейства настояла на том, чтобы фермер взял в дорогу хлеба и сыра, и он ушел. Вскоре добрался он до «лоскутного» источника и не слишком удивился, увидев, что из тени выходит к нему старушка.

— А-а-а, вот и ты собственной персоной, — сказала она. — Да разгадал ли ты загадку?

— Да, хозяйка, разгадал. Это, конечно, четыре стихии. Земля и вода, которые я отдал, ничего мне не прибавили. Воздуха я не мог отдать совсем. Но огонь, о, огонь: чем больше я его отдавал, тем больше его становилось.

Старушка улыбнулась мудро.

— А исполнилось ли твое желание, добрый человек?

— Да, — согласился фермер. — Это как сама любовь: чем больше ее отдаешь, тем больше ее, чтобы отдавать и дальше.

И, отсалютовав мудрой старухе, он твердым шагом пошел домой, зная, что несет своей жене сокровище с рынка. Видишь ли, его старый фонарь — для него по крайней мере — был теперь волшебным фонарем.»

— Это почему? — спросила я, понимающая вещи все еще буквально. М. не отвечал, ожидая, пока я сама выдам ответ.

— Потому что фонарь помог ему чуть больше узнать о Боге? — спросила я.

— Когда какая-нибудь, пусть даже незначительная вещица может нас чему-то научить, она становится для нас волшебной. В этом настоящее, положительное значение волшебства; оно не фокусы, не ловкость рук и не страшилка.

Эта небольшая история многому меня научила и продолжает учить; скажем, я могу использовать образ в качестве примера, как можно научиться любить людей, которые нам не особенно нравятся. Можно считать, что все мы — пламя одного огня, заключенное в «фонари» разных тел с различными чертами. Вкус и симпатии ведут нас к каким-то конкретным видам «ламп» легче и свободнее, чем к другим. Но важно помнить, что в каждом человеческом существе один и тот же источник света — называйте его, как хотите. Юнг называл его самостью, но у него много имен, и все они означают одно.

История, которую я рассказала, подводит к стихиям с точки зрения огня, но не надо думать, что в проявленном мире какая-то одна из четырех стихий главенствует над остальными. Они символизируют четыре важных процесса, происходящих в мире, непрерывно взаимодействующих и полностью независимых. Одно из существеннейших требований астрологии — необходимость мыслить символами и посредством аналогий связывать различны уровни сознания. Тогда постепенно нам все лучше удается сплетать внешние явления и события с внутренним смыслом, медленно, но верно узнавая, что они — одно. Забавно, что, пока вы учите, какие знаки Зодиака огненные, какие — земные и т.д., вы начинаете интуитивно угадывать, какая стихия может преобладать в карте человека, потому что они — своего рода психосоматические шифры. Однако вы, скорее всего, будете чаще улавливать восходящий знак (знак на Асценденте в момент рождения), который описывает физическую внешность и психологическую персону, или то, о чем Юнг говорил как о нашем способе строить отношения с внешним окружением.

Таким образом, символизм стихий представляет нам, как мы увидим далее, уровни: физический, психологический и духовный. Как только древние греки ни спорили о том, какая из четырех стихий является основной, и все же однажды пятая стихия — эфир была выдвинута в качестве квинтэссенции. Сегодня благодаря физикам мы понимаем, что древние греки, возможно, подбирались к идее «энергетических полей». Что касается астрологии, важно помнить, что, подобно четырем направлениям креста, эти четыре стихии описывают четыре способа бытия, четыре возможных подхода к одному и тому же. Хороший пример — четыре Евангелия Нового Завета. Каждый евангелист имеет традиционный символ, происходящий, несомненно, от видения колесницы Иезекииля в Ветхом Завете. Символы евангелистов представляют четыре фиксированные стихии, т.е. наиболее устойчивое проявление каждой.

Лука — бык (Телец, фиксированная земля). У него описание жизни Христа четко, обыденно и приземленно.

Марк — лев (Лев, фиксированный огонь). Его рассказ о жизни Иисуса представляет как бы репортаж о событиях.

Матфей — человек (Водолей, фиксированный воздух). В фокусе его рассказа — слова и идеи Иисуса.

Иоанн — орел (Скорпион, фиксированная вода). Его больше волнуют мистическая и эмоциональная стороны жизни Христа.

В средневековых монастырях монахи изучали Библию фразу за фразой и каждую из них пытались интерпретировать в отношении к четырем стихиям. Такой подход объясняет, почему духовные наставники часто учат посредством притч и коротких историй: они запечатлеваются в памяти лучше, нежели абстрактные принципы, ибо облечены в образы и могут быть поняты на многих различных уровнях. Мы должны делиться с детьми, клиентами, пациентами подобным способом видения, слышания и интерпретирования различных учений. В любом случае символы помогают проникнуть в суть вещей на фактическом, интеллектуальном, эмоциональном и мистическом уровнях.

Сны в особенности становятся нашими личными притчами, стоит только научиться подходить к ним именно с этой позиции, притчами, которые можно рассматривать на разных уровнях. Стихии дают нам очень много намеков на то, как правильно ставить вопросы, касающиеся нашей жизни, поступков, мыслей и намерений.

Все религии изобилуют историями, исполненными «магического» смысла. Проблема в том — и Джозеф Кемпбелл положил жизнь на то, чтобы попытаться это объяснить, что мы слишком часто путаем исторические события и информацию символического характера. Будучи материалистами, мы стремимся понимать все буквально и желаем навечно закрепить события как факт, что невозможно. Почему? Потому что на самом деле в расчет всегда принимается не факт, а то, что мы считаем фактом. Каждое поколение, как и каждый человек в отдельности, будет интерпретировать «факты» по-разному. Культура в действительности — весьма приблизительное соглашение большой группы людей относительно значимых «фактов». Например, существует факт использования нами электричества. То, что три тысячи лет назад люди электричеством не пользовались, еще не означает, что электричества не существовало in potentia. Просто мы эволюционировали до уровня, при котором стало возможным обнаружить и использовать электричество. Какой-нибудь странствующий по пустыне пророк, предсказывающий появление холодильников, турбин и электрических лампочек, без сомнения, вызвал бы насмешки. Но это факт, что электричество существовало всегда, только мы об этом не знали. Всегда были и мифы и астрология. Отношение наше к тому или другому менялось с течением столетий. Отрицаем ли мы, высмеиваем, принимаем или одобряем чудеса, которые «просто есть» в этом мире, — зависит от нашего отношения. С детства нас учат все понимать буквально, и в нашей интуитивной реальности твердой валютой нам служат «суровые факты жизни».

Увы, становясь взрослыми, мы все чаще сталкиваемся с буквальным пониманием, не отдавая себе отчета в том, что на деле это парализует знание, сводя его к одному только уровню понимания. Оно застревает на уровне так сказать первых двух чакр. Конечно, за этим буквализмом стоит доброе намерение — создать безопасную и пристойную социальную структуру. Но, отрицая неизвестное, опасаясь его как потенциального зла, фундаменталисты всех вероисповедований пытаются разрушить неразрушимое: мир архетипов человеческой психики. Как сказал Гераклит: «Даже коров приходится перегонять на более сочное пастбище ударами хлыста.»

Возьмем простой образ из «Упанишад»: «На дереве две птички. Одна ест фрукт, а другая смотрит.» Если истолковать этот образ буквально, мы останемся с тем, что имели: с милым описанием того, что происходит повсюду, где есть птицы и фруктовые деревья. Ну и что?

Однако если рассмотреть этот образ сквозь призму четырех стихий, он начнет раскрываться, раскрываться — к столь глубокому смыслу, что в конце концов сделает возможным озарения на физическом, эмоциональном, психологическом и духовном уровнях. Какой из птичек являемся вы, я? Быть только одной из них значит участвовать, не понимая, или понимать, не имея опыта. О Господи! Можем ли мы быть и той и другой по очереди? Одновременно? Которая из них интровертна? Экстравертна? И так далее. В конце концов мы возвращаемся к мудрости первого учителя, заключившего этот образ в текст, написанный на санскрите сотни, если не тысячи лет назад, учителя, который предвосхитил юнговскую идею самости и эго, объясняя, что наблюдатель — это атман, а тот, кто ест, — ahamkara, «я».

В заключение, поскольку Вы продвинулись в занятиях, обдумайте, какой процесс заключен в этом образе. Как бы Вы могли интерпретировать его в интеллектуальном плане? Эмоциональном? Мистическом? Что будет чувствовать одна птичка по отношению к другой? К фрукту? Что здесь выражает фрукт? Если Вы используете этот образ в работе с пациентом, как он отреагирует, с какой из птиц идентифицирует себя? Что представляется более важным: действие или наблюдение?

И какое это было бы грустное пренебрежение символизмом и символическим мышлением, если бы фундаменталист-индус (предположим, что такой когда-либо существовал) подошел к Вам и сказал: «Эта сцена с птичками имела место в 510 году до н.э., по вашему летоисчислению, в июле, в среду. Это факт!» Он был бы абсолютно прав. Но подобные сценки все еще происходят на каждом фруктовом дереве на земле, каждый день каждого года. И это тоже факт. Который важнее? В котором заключено больше смысла?

Эти две птички порхают по странице, которую Вы читаете, и в Ваших мыслях и сердце, пробуждая, возможно, память и делая глубже рассказ, который Вы уже прочитали. Они и дальше будут залетать в историю и упархивать из нее, принося с собой свои маленькие мудрые послания. Да благословен будет Мастер, первым увидевший такой простой факт и освободивший его от временных и пространственных привязок, отпустивший его — символически — в свободный полет.

Счастливого полета,
Всегда с любовью,
Элис.

* См.Журнал «Урания» №1 за 1991 и №4 за 1992 г.

Источник: Урания №2-94