Говоря о местностях, упоми­наемых в легенде о Святом Граале — подчас они с тру­дом поддаются точной локализа­ции, — кое-кто из ученых обращает особое внимание на Гластонбери. Именно там, возможно, поселил­ся Иосиф Аримафейский после своего прибытия в Британию. Кро­ме того, с этим местом связано немало других интересных сведе­ний, о которых мы упомянем ниже. В них, разумеется, уйма сомни­тельного и путаного, но даже сама

эта путаница не лишена интереса с точки зрения «священной геогра­фии», касающейся расположения тех или иных традиционных цент­ров. Все это побудило нас обра­титься к довольно странным от­крытиям, изложенным в одном недавно вышедшем исследовании¹.

Не все положения анонимного автора этой работы можно при­нять без оговорок; особенно это касается толкования некоторых географических названий, многие из которых кажутся сравнительно поздними, однако суть исследова­ния, подкрепленного картографи­ческими документами,н ельзя счи­тать чистым вымыслом. Гластон­бери и прилегающие к нему земли графства Сомерсет, и впрямь могут рассматриваться как своего рода исполинский «Звездный храм», со­зданный в ту отдаленнейшую эпо­ху, которую принято называть «до­исторической». Контуры «храма» обозначены начертанными на земле изображениями созвездий, расположенными по кругу: это об­раз небесного свода, спроециро­ванного на землю. В целом «храм» отчасти напоминает древние зем­ляные насыпи Северной Америки; линии гигантского чертежа могли быть подсказаны естественным расположением ручьев и косогоров; все свидетельствует о том, что мес­тоположение «храма» было выбра­но не случайно, а в соответствии с неким «предначертанием», хотя контуры святилища были выправ­лены и дополнены в соответствии с тем, что автор именует «искусст­вом, основанным на принципах Геометрии»². Очертания фигур дошли до нас не в последнюю оче­редь благодаря тому, что монахи Гластонбери вплоть до эпохи Ре­формации век за веком подновляли их, из чего следует, что они созна­вали себя хранителями традиции, унаследованной ими от своих даль­них предшественников-друидов и от тех, кто жил еще раньше: ведь если верить выводам, сделанным из расположения созвездий на земле, то их чертеж был создан самое малое за три тысячелетия до Рождества Христова³.

Совокупность кругообразно расположенных фигур, о которых идет речь, напоминает огромный Зодиак, в котором автор видит про­образ «Круглого стола». Этот «Стол» с сидящими за ним двенад­цатью рыцарями Грааля и впрямь связан с изображением зодиакаль­ного круга, но из этого вовсе не следует, будто рыцари короля Ар­тура суть не что иное, как символы созвездий. Подобное толкование следует считать слишком «натура­листическим», ибо истина состоит в том, что и сами созвездия явля­ются всего лишь символами. Напомним также, что такого рода «зодиакальные» композиции встре­чаются во многих духовных цент­рах, соответствующих другим тра­диционным формам⁴. Нам кажется весьма сомнительным, чтобы все истории, касающиеся «рыцарей Круглого стола» и «поисков Граа­ля», были не чем иным, как «дра­матизированным», если можно так выразиться, описанием звездных изображений Гластонбери и его окрестностей. Однако соответст­вие между ними налицо, и это тем более бесспорно, что оно подчи­няется общим законам символики. Не следует удивляться и тому, на­сколько точным представляется это соответствие: с его помощью можно было бы выверить некото­рые второстепенные подробности легенды, чем, однако, не станем сейчас заниматься.

Заметим лучше, что Зодиаку Гластонбери присущи некоторые особенности, которые, с нашей точки зрения, можно считать дока­зательствами его «подлинности»; речь идет прежде всего об отсутст­вии в нем знака Весов. Дело в том, что когда-то Весы были не зодиа­кальным, а полярным созвездием; название Весов изначально отно­силось либо к Большой Медведице, либо к совокупности Большой и Малой Медведиц, то есть к созвез­диям, чья символика, по странно­му совпадению, напрямую связана с именем короля Артура. Следует признать, что эта звездная конфи­гурация, в центре которой Полюс был обозначен головой змея, то есть «Небесного дракона»⁵, явно относится к той эпохе, когда Весы еще не вошли в число зодиакаль­ных созвездий. С другой стороны, особенно важно, что символ по­лярных Весов соотносится с названием Тула, обозначавшим гиперборейский центр первоздан­ной традиции, одним из образов которого и был «Звездный храм» Гластонбери, местопребывание ду­ховной власти, более или менее прямо восходящей к истокам этой пра-традиции⁶.

В свое время, говоря об адамическом, или «сирийском», языке, мы упомянули о довременной Си­рии, чье название значит, собст­венно, «солнечная земля». Гомер говорит о ней как об острове, рас­положенном «за Огигией», что по­зволяет отождествить ее с гипер­борейской Туле или Тулой. Именно там, по словам Гомера, «сверша­ются обращения Солнца». Это за­гадочное выражение может отно­ситься к «околополярному» харак­теру солнечных обращений и в то же время содержать намек на ис­полинский чертеж зодиакального цикла, выполненный непосредст­венно на «солнечной земле», то есть в том месте, которое само по себе является образом упомянуто­го духовного центра. Здесь мы ка­саемся путаницы, упоминавшейся в начале наших заметок: она могла быть естественным следствием упо­добления «Звездного храма» само­му этому центру; другим примером подобной неувязки можно считать отождествление Гластонбери с ост­ровом Авалоном⁷. В самом деле, данное отождествление неуместно ввиду того факта, что этот остров всегда рассматривался как нечто недосягаемое; с другой стороны, оно противоречит и другому, куда более приемлемому мнению, со­гласно которому тот же Сомерсет аналогичен «королевству Логрийскому», будто бы располагавшему­ся в Британии. Возможно, что «ко­ролевство Логрийское», считавше­еся священной землей, получило свое название от имени кельтского бога Луга, наводя на мысли о «Слове» и «Свете». Что же касает­ся названия Авалон, то оно созвуч­но со словом Аблун или Белен⁸, то есть с именем кельтского и гипер­борейского Аполлона, так что Авалон, по сути дела, это одно из обозначений «солнечной земли», в некую эпоху символически пере­несенной с Севера на Запад в со­ответствии с общими перемена­ми, произошедшими в традици­онных формах за время нашей Манвантаръ⁹.

Эти рассуждения подводят нас к другим, быть может, еще более странным гипотезам. Одной из них можно считать необъяснимую с первого взгляда мысль о том, что Зодиак в Гластонбери обязан сво­им происхождением финикийцам. Спору нет, этому народу принято приписывать множество более или менее невероятных вещей, но само утверждение о том, что он будто бы существовал в ту отдаленнейшую эпоху, кажется нам еще невероят­нее. Финикийцы, как известно, жили в «исторической» Сирии, но не следует ли думать, что и название этого народа, и название страны, где он обосновался, явились след­ствием того же «переноса», о кото­ром только что упоминалось?

В пользу этого утверждения можно привести связь Сирии с сим­воликой Феникса. В самом деле, согласно Иосифу Флавию, столи­цей древнейшей Сирии был Гелиополь, «Град Солнца», чье название было впоследствии перенесено на египетский город Он; именно к это­му первому Гелиополю, а не к его «двойнику» в Египте и относятся на самом деле символические рас­сказы о Фениксе и его перерожде­ниях. По свидетельству Диодора Сицилийского, Гелиополь был ос­нован одним из сыновей Гелиоса — Солнца, которого звали Актисом. Примечательно, что местечко с таким названием существует непо­далеку от Гластонбери; неоспори­ма связь этого имени с Фениксом — ведь в Феникса, как утверждают древние, превратился сам «влады­ка Гелиополя».

Немудрено, что анонимный автор книги о «Звездном храме», введенный в заблуждение много­численными и противоречивыми толкованиями одних и тех же имен, полагает, будто речь идет о египет­ском Гелиополе, а также считает себя вправе говорить об «истори­ческих» финикийцах; но это, в об­щем, тем более извинительно, что и сами древние в «классическую» эпоху допускали подобные прома­хи: ведь только тайна гиперборей­ского истока всех традиций, кото­рая была им неведома, могла бы прояснить подлинный смысл всех этих названий.

Знак Весов в Зодиаке Гластон­бери представлен достаточно не­обычным образом — в виде птицы, которую автор книги справедливо считает Фениксом; птица эта дер­жит предмет, являющийся не чем иным, как «чашей бессмертия», то есть самим Граалем; вполне оп­равданное сопоставление с индий­ским Гарудой напрашивается здесь само собой¹⁰. Нелишне напомнить, что, согласно арабской традиции, птица Рухх, или Феникс, не садится на землю никуда, кроме горы Каф, то есть «Полярной горы»; именно там произрастает сома, из которой изготовляется амрита, или амбро­зия, напиток бессмертия.

Есть в Гластонбери и другое изображение птицы — его истолко­вать труднее; может быть, как раз оно и заменяет знак Весов. Птица эта, во всяком случае, располагает­ся ближе к Полюсу, чем к поясу Зодиака — ведь одно из ее крыльев соответствует звездам Большой Медведицы; такая подробность, в свете всего вышеизложенного, мо­жет только подтвердить гипотезу о замещении знака Весов. Что же касается природы этой птицы, то здесь возможны два предположе­ния: она может быть либо голубем, и впрямь имеющим некое отно­шение к символике Грааля, либо гусем или, скорее, лебедем, выси­живающим «Мировое яйцо», то есть эквивалентом индийского Хамса. По правде сказать, послед­нее истолкование кажется нам более приемлемым, поскольку сим­вол лебедя связан с Аполлоном гиперборейским:, особенно тесной эта связь представляется в силу того, что греки считали Кикна («лебедя») сыном Аполона и Фирии, то есть Солнца и «солнечной земли» — ведь Фирия — это всего лишь иная огласовка слова Сирия, так что речь идет все о том же «священном острове»; кстати говоря, было бы странно, если бы изображение ле­бедя отсутствовало среди фигур «Звездного храма»¹².

Есть во всем этом немало дру­гих тонкостей, которые могли бы привлечь наше внимание: напри­мер, сходство между названиями графства Сомерсет и «страны ким­мерийцев», равно как и других ми­фических стран. Сходство это обу­словлено, по-видимому, не столь­ко расовой общностью, сколько единством традиции. Но такого рода сопоставления завели бы нас слиш­ком далеко, тем более, что мы сказали достаточно, чтобы чита­тель мог понять, сколь необъят­ное поле для исследований от­крывается в этой почти неиз­веданной области, касающейся взаимоотношений между различ­ными традициями и их связи с традицией изначальной.